Смерть по скайпу

В ресторане голодному взору Катерины открылась душевная картина.

Из пятнадцати столиков заняты были пока четыре. За одним сидела финская семья: животастый папа с русой шкиперской бородкой, блеклая мама с лицом пристреленной в прошлом веке лошади и долговязый патлатый пацан лет тринадцати с телефоном, навечно вросшим в ладонь. Количество еды в их тарелках было обратно пропорционально возможности нормального человека все это съесть. Впрочем, деловито работали челюстями только родители. Пацан пожирал взглядом свой телефон и этим был сыт.

За другим столом почти возлежал, приспустив на стуле свое невообразимо мужественное тело, тот самый длинногривый мачо из бассейна. Рядом с ним сидел молодой человек того типа, который бабуля, перекрестившись, ласково называла «недодевка-недопарень». Они лениво потягивали пиво и тихо переговаривались.

Третий стол оккупировала молодая девица в очках, с безропотностью козы жующая какую-то веселенькую зеленую траву, уткнувшись носом в свою тарелку. Перед ней на скатерти лежала закрытая книга. Катерина успела скользнуть взглядом по обложке. Похоже, по-польски…

За четвертым столом сидела шумная компания, явно итальянская. Много ели, шумно пили, весело разговаривали, энергично жестикулируя, словно перебрасывались мячом.

А вот около барной стойки сидела в кресле старуха. Не старушка-божий одуванчик, даже не бабушка-ромашка, опрятная и бессловесная – нет! Это была именно старуха, хозяйка, госпожа и владелица отеля и прилегающих угодий.

«Знойная роза итальянских прерий». Конечно, прерий тут не сыщешь, но то, что эта роза росла не в палисаднике, сомнений не вызывало. Розе на вид было лет сто, но увядать она и не думала. Напротив, она цвела ярким цветом немыслимой шали, накинутой поверх блузы ослепительной белизны. Она позвякивала всеми тридцатью серебряными браслетами и постукивала друг о друга десятью крупными кольцами с разноцветными камнями.

И еще – она пахла… нет, благоухала, как и полагалось розе. Томный, завораживающий, пьянящий аромат исходил от складок ее длинной юбки, от теплых чулок, натянутых на сухонькие старческие ноги вопреки жаре и здравому смыслу. Черные с проседью волосы были гладко зачесаны назад и убраны в некий кружевной мешочек на голове, который Катерина тут же окрестила «мантилькой».

На высушенном южными ветрами и стянутом жгучим солнцем в долгие морщины лице задорно сверкали живые умные глаза. Старуха излучала неоспоримую силу и власть королевы.

На коленях ее сидел в сторожевой позе поджарый трехцветный кот и с величественным любопытством оглядывал свои ресторанные угодья. Кот не просто сидел, он бдил. И это было ясно сразу, по крайней мере Катерине.

Глава 3.

Антонио буркнул «бонджорно» и направился к столику у окна. В ином случае Катерина последовала бы за ним, но только не сейчас.

Она улыбнулась старухе и склонила голову набок, что должно было, по-видимому, означать реверанс, сделать который, сидя в коляске, не представлялось возможным. Хозяйка цепко окинула ее ничего не выражающим взглядом. Подумаешь, гостья на коляске, эка невидаль!

Катерина опустила глаза на сторожевого кота. Ему необходимо было представиться. Это она понимала четко. И никаких там «кысь-кысь», «какая прелесть» или «как зовут вашего котика?» – такой позорной дребедени Катерина никогда бы себе не позволила.

Она подошла на метр поближе и громко мурлыкнула. Кот повел ухом в ее сторону. Она мурлыкнула еще раз, с подвыванием. Кот потряс головой, внимательно посмотрел на нее и спрыгнул с колен хозяйки.

Разумеется, сразу он не подошел – что за фамильярность. Сначала он потянулся, потом сел, отвернувшись от Катерины. Она терпеливо ждала. У королевы и кот должен быть голубых кровей и с характером как минимум министра безопасности.

Наконец, церемониал был соблюден. Кот неторопливо приблизился к Катерине, поднял треугольную голову – одно ухо у него оказалось надорванным – и вопросительно мяукнул.

– Мрррр, – отозвалась Катерина и опустила руку вниз, но не дотрагиваясь при этом до кота.

Он подошел, обнюхал пальцы… и обтерся всем своим длинным шелковистым тельцем об ее руку. Потом как ни в чем не бывало вернулся к хозяйке и запрыгнул на колени.

Катерина подняла голову и встретилась глазами со старухой. Та смеялась.

– Карла, – хозяйка протянула сухонькую, но сильную руку для пожатия, которое оказалось на удивление крепким для ее возраста.

– Катерина.

– Круассану ты понравилась, детка. А он чужих не любит, – сообщила ей хозяйка, поглаживая кота по лобастой треугольной голове.

Круассан был немедленно переименован Катериной в Санька. Это имя, по ее мнению, больше подходило для сторожевого и, вероятно, боевого кота. Называться французским рогаликом ему было не по чину.

Санёк вылизывал лапу и совершенно не интересовался беседой.

– Надолго ты приехала к нам?.. – Карла бросила взгляд на Антонио. – Если заскучаешь, найди нас с Круассаном. Мы умеем веселиться!

И старуха громко засмеялась, ее тридцать серебряных браслетов радостно зазвенели. Санёк перестал мыться, укоризненно взглянул на хозяйку и требовательно мяукнул.