Смерть по сценарию

Он побежал в дом за брюками, Саша заревела в саду, Леонидов не мог поверить в то, что эта истеричка — его любимая жена, психанул, сел в машину. Мотор взревел, «Жигули» вылетели из ворот, краем глаза Алексей заметил, что жена за ним не бежит и останавливать не собирается.

«Дура! Ну и пусть. Сколько можно меня пасти? «Я тут целую неделю одна, мне никакие мужики не помогают…» А я там один, в такой жаре в этом дурацком городе вкалываю как проклятый, и вместо покоя по выходным эти истерики, надо мне? Друзья через забор пролезают, на женщину другую не посмотри. Что я, не мужик? Дура!»

…До вечера он болтался по Москве, поехал в центр, со злости зашел в итальянский ресторан пообедать. Одна девушка из прежней жизни, той, что была до женитьбы на Александре, показала ему этот ресторан, он сразу полюбил аромат горячей, заполненной чем-то острым и вкусным пиццы, запах пряных специй и этой неторопливой атмосферой покоя и томления. Он приезжал сюда потом и с женой, когда в «Алексере» стал больше зарабатывать, и теперь тоже сидел за столиком, но один, и злость проходила, утекая вместе со временем в прошлое, которое никто и никогда уже не сможет вернуть.

«Ладно, завтра поеду мириться, не разводиться же из-за ерунды? Развестись с Сашкой? Смешно. Она — моя женщина, вся моя, люблю и глаза ее, и волосы, и запах. Так почему? Наверное, нервная работа, усталость и плюс еще этот чертов писатель со своим шедевром…»

Тут Алексей вспомнил, что его в девять часов вечера ждет Михин у какого-то метро. Название метро он вспомнил с трудом после утренних событий, но раз обещал, надо ехать. «Может, дома еще у этих Гончаровых никого не будет?» — тоскливо подумал он.

Но та самая Алла дома была. Михин решил сразу брать быка за рога: позвонил соседям, пригласил понятых на случай обнаружения ампулы из сумочки Аллы Константиновны Гончаровой. Она сначала не поняла, в чем дело, пускать в квартиру никого не хотела, возмущалась, пробовала кому-то звонить. Потом села в кресло, закинула презрительно ногу на ногу, закурила длинную дамскую сигарету и заявила:

— Там все равно ничего нет.

Ампулу с разложившимися остатками цианистого калия нашли в том кармашке, в котором действительно, как и описал Клишин, лежали и старая губная помада, и носовой платок, пахнущий чем-то похожим на запах жасмина. Алла Константиновна замерла, уставилась на ампулу взглядом, таящим в себе больше грусти, чем отчаяния, но не плакала и не пыталась оправдываться: сидела, курила, ждала, когда уйдут соседи, расписавшиеся в протоколе. Захлопнув за ними дверь, опять села в кресло и достала новую сигарету из пачки.

— Ну и что теперь?

— Какие отношения у вас были с Павлом Клишиным? — Это спросил Михин, Алексей молчал, разглядывая женщину. Без сомнения, это была сильная женщина, она не рыдала по пустякам, не ждала манны небесной, внимания мужчин, а если и плакала, то в одиночку, по ночам, закрывшись с головой подушкой, чтобы даже стены не видели, какой временами она бывает слабой. Ее белые волосы были подняты над загорелым лбом, взгляд глаз, похожих цветом на стекло обычной бутылки, уперся в пепельницу, где лежали испачканные яркой помадой окурки дорогих длинных сигарет.

— А какое вам дело до моих отношений с Павлом Клишиным?

— Вы одна живете?

— Нет. С мужем и его племянницей.

— Где они сейчас?

— Муж в деревне пишет научную работу, ему нужна тишина, — с усмешкой сказала она. — Племянница на той же даче готовится к очередному экзамену в институте.

— Так откуда у вас эта ампула?

— Не знаю. — Она передернула плечами. — У меня нет таких лекарств.

— А это не лекарство, Алла Константиновна. — Михин посмотрел на Леонидова, нет ли у него вопросов к Алле, но Алексей молчал. — Это яд, которым отравили Павла Клишина.

— Да? И что?

— Он оставил письменные показания, в которых прямо указывает, что вы были в тот вечер у него на даче, поссорились с ним и бросили в бокал с вином яд.

— Я что бросила? Яд? В бокал с вином? Как романтично! Ах, Паша, Паша, милый мой, ты неисправим и повторяешься. Читала где-то уже про такое, только плохо помню. Да, миледи в «Трех мушкетерах» отравила Констанцию Буонасье. Но такие романы не про меня.

— А откуда тогда ампула?

— Не знаю.

— Но на даче Клишина вы были?

— Да. Была.

— За Клишиным следили?

— Что? Я ему не жена.

— Разве вы не ревновали его?

— Пашу? К чему? К тому, что он слишком красив, чтобы не иметь нескольких любовниц?

— А зачем на дачу поехали?

— Он сам мне позвонил и пригласил. Мои домочадцы, вернее, эти бестолковые чада, предпочитают скрываться в лесу от общества людей, а мне приходится у этого общества вырывать зубами кусок, да посытнее. Я тоже иногда хочу расслабиться, отдохнуть. Паша пригласил, я поехала, что ж тут такого?

— Зачем поехали?

— А зачем женщина, у которой муж на пятнадцать лет старше, еще и живет полгода в каком-то лесу, может поехать к молодому и красивому мужчине?

— Вы были его любовницей?

— Я люблю красивые и дорогие вещи, и я в состоянии их оплатить.

— Он брал у вас деньги? — спросил Алексей.