Смерть под Рождество

Кэти Пру нерешительно сунула ирисы, по одному, в отверстие вверху вазы. Закончив, она посмотрела на маму.

— А мне не страшно.

— Вот, Кэти Пру, здесь похоронен папа. — Мама наклонилась и прижала ее к себе. — В «ящичке» под землей. Вот так поступают с людьми, когда они умирают. Такое бывает. И я не хочу, чтобы ты пугалась, думая о папе. Я хочу, чтобы ты запомнила: во многом он был очень, очень…

Она не закончила. Глаза застилали слезы, и Гейл отвернулась. Внизу желтая машина закончила копать, и железная клешня повисла в воздухе.

— Вот так вот. — Мама взяла руку Кэти Пру и сжала ее. — Когда Лизу похоронят, мы тоже положим на ее могилу цветы. Я просто хотела тебе показать, что это случается со всеми. Это очень печально, но не страшно.

Они пошли назад к машине. Всюду вокруг были блестящие камни и красивые цветы. Кэти Пру держала маму за руку и, подпрыгивая, запела:

«В ящичке, в ящичке. Когда-нибудь мы все будем в ящичке».

Мощенная камнем дорожка от покойницкой при церковном кладбище до южных ворот церкви св. Мартина была заполнена народом. Небеса наверху были в нерешительности, не зная, дождь или снег обрушить на головы прихожан. Хэлфорд вышел из машины, которую поставил на обочине кольцевой дороги, и, миновав церковные ворота, направился к толпе.

У дверей покойницкой он встретил констебля Бейлора.

— Добрый день, сэр, — приветствовал тот Хэлфорда. — Солидное предприятие, доложу я вам. Давно уже в этой церкви не собиралось столько народа.

Детектив внимательно оглядел толпу. Через портал, сопровождаемая мужем, прошла Джун Кингстон. Подальше он увидел рыжую в завитках голову Рут Баркер и рядом ее дочь Берил Лемпсон. Пожилой человек, видимо, отец, обнял за плечи двух молоденьких девушек. Но девушки все равно выглядели очень испуганными. Хэлфорд понимал, в чем дело. Он знал, какое жуткое впечатление производит на молодых людей смерть их сверстника.

— Послушайте, Нэт, мне нужна ваша помощь. Дело в том, что я не могу присутствовать на службе. Я оставил Мауру в полицейском управлении — она там разбирается с рапортами — и должен вернуться туда. А вас я просил бы — если можете — остаться здесь до конца. Меня очень интересует, как все пройдет. Отметьте, кто присутствует, а кто не пришел, и все остальное, что найдете любопытным. Вы лучше меня знаете здешних людей.

Молодой человек был явно польщен.

— Да, сэр. Можете не беспокоиться.

В церковь они вошли вместе с последними прихожанами. Большинство членов общины уже сидели на своих местах. Хэлфорд скользнул на последний ряд и посмотрел вперед. Ступени алтаря украшала простая композиция из роз и гвоздик разных оттенков. Он был уверен, что задумывалось это как память по чистой душе. Чистые цветы. Но они теряли свою прелесть в сравнении с пышными гроздьями рождественских венков и гирлянд, украшающих экран за алтарем.

Внимание Хэлфорда привлекла восточная стена с круглым желтым окном, похожим на глаз. Она грустно смотрела этим больным глазом на происходящее. Созерцая окно, Хэлфорд так погрузился в свои мысли, что даже вздрогнул, когда заговорил Джереми Карт. Викарий стоял за великолепной резной кафедрой, на нем был стихарь, а мягкий свет нефа падал на его точеное лицо так, как обычно освещается лицо актера на сцене.

— И сказал Господь: в судный день я воскрешу вас всех и призову к себе…

Без сомнения, преподобный Карт был в своей стихии. Взявшись обеими руками за края кафедры, он подался вперед — источник благодати, утешитель страждущих. Даже унылое желтое окно играло сейчас в его пользу. Хэлфорд поморщился. Интересно, сколько романов Троллопа[15] прочитал Карт, прежде чем решил выступать здесь, а не в телевизионных сериалах.

Хотя думать так о викарии было, пожалуй, несправедливо. Все, что рассказывал Карт вчера вечером — по крайней мере относительно своей биографии, — согласуется с рапортом полиции Грейвсленда. Единственный сын священника, сам стал священником. Такова была воля отца. Себя на его месте Хэлфорд представить не мог — весь этот мистицизм, музыка, запутанность догм, доктрин и ритуалов. Но Карт, похоже, плавал во всем этом как рыба в воде. Хэлфорд вспомнил священника в тот вечер, когда тот пытался развеселить миссис Грейсон.

Карт начал читать псалмы. Голос его звучал высокопарно и звучно.

— Господь — это наша сила и надежда. Он избавитель от всех наших бед…

И пусть земля разверзнется под нами, пусть холмы погрузятся в пучину морскую — страшиться нам нечего.

И пусть бушуют воды и вздымаются волны, и пусть горы трясутся…