Смерть под уровнем моря

Юля привстала. Она смотрела на него большими глазами, наполненными надеждой. Мятый берет девушка сжимала в кулаке, волосы ее были жутко всклокочены, к носу прилипла веточка.

Вадим просто не мог не улыбнуться.

– Ты как? – чуть помедлив, спросила она.

Сиротин покосился на труп немецкого солдата, который валялся неподалеку в весьма непринужденной позе. Угораздило же его сюда докатиться.

– Все отлично, девочка. – Капитан решил воздержаться от подколки в ее адрес. – Партизаны ушли, мне пришлось кое-что доделывать за них. Не знаю, как ты отнесешься к этой новости, но предателя Суркова больше нет и никогда не будет. Давай считать, что его вообще на свете не было.

– Давай. – Юля задрожала, из глаз ее опять закапали слезы. – Что будем делать, Вадим? – Она с усилием сглотнула слюну. – Пойдем искать партизан? Они ушли дальше в горы.

– Нет. – Он принял решение. – За партизанами не пойдем. Мы, мягко говоря, не местные, не знаем, где их искать. К тому же у нас есть жирный шанс нарваться на озлобленных немецких солдат. Уходим в город. Надо проработать одну задумку по твоей, кстати, теме. Пора уже. Через минуту здесь будет жарко.

Они отдалились метров на семьдесят, когда позади разразилась пальба. Стреляли немцы, обнаружившие трупы. Вадиму пришлось опять схватить девушку за шиворот, повалить на дно канавы, ждать, набираться терпения.

Битых два часа они спускались с горы через рощи буков и грабов, обходили скопления скал, подозрительные канавы. Девушка едва волочила ноги, но шла. Капитану почти не приходилось подгонять ее.

Выстрелы давно стихли. Посторонние личности их путь не пересекали. Только птицы прыгали по веткам, чирикали, радуясь приходу весны.

Привал они сделали лишь один раз, в удобной низине под скалой. Девушка приводила в порядок дыхание, чистила пальто, ворча под нос, что теперь его проще выбросить, нежели привести в божеский вид.

– У тебя есть еще одно, – напомнил Вадим. – Тоже не бог весть какое, но в нем ты по крайней мере не катилась с горы.

– Откуда ты знаешь? – Юля втянула голову в плечи.

– Работа такая, – объяснил Вадим и засмеялся.

Он видел это пальто на улице Весенней.

Девушка сообразила, расслабилась и сказала:

– Да, ты прав, у меня очень разнообразный гардероб. Он не должен привлекать внимания немцев и полицаев к моей персоне, но не всегда вызывает у них тошноту. Впрочем, не забываем про легкую хромоту, которую я иногда практикую, и запущенные педикулез с туберкулезом. – Юля тихо засмеялась.

Вадим извлек из ранца мертвого солдата серый хлеб в защитной пленке, галеты, плитку горького шоколада. Фляжка с водой у него имелась собственная.

– Не могу есть, – пожаловалась Юля. – Прости. Давай перекусим в следующий раз.

– Это ты поешь в следующий раз, – отрезал Вадим. – А я именно сейчас.

Он жевал отсыревшие безвкусные галеты, запивал их ключевой водой. Девушка свернулась клубочком и наблюдала за ним с какой-то затаенной грустью.

– Ты еще до войны переехала в Крым, – заметил Сиротин. – И с тех пор, наверное, ни разу не бывала в горах. Ты их боишься и ведешь себя так, словно попала на другую планету. Это нормально? Не ходила в турпоходы? Вы с коллегами не устраивали вылазки на природу?

– Я делом занималась, товарищ капитан, – заявила Юля. – У меня было очень много работы, которую я люблю. Личная жизнь отсутствовала, на участке я разводила исключительно крапиву, дом был запущен. Каждую свободную минуту я бежала в музей. Я живу этим, Вадим. Копаюсь в старых пыльных эстампах, гравюрах, с головой ухожу в книги, составляю какие-то бесчисленные реестры и описи. Могу часами бродить по выставочным залам, наслаждаться работами великих мастеров, разглядывать под лупой структуру полотна.

– Сочувствую. – Вадим усмехнулся. – Я не эксперт в области живописи и прочего антиквариата. Бродить часами – это для меня чересчур. Тебе ни разу не предлагали принять участие в партизанском движении?

– Предлагали. – Юля поежилась. – Приходили несколько раз на дворцовую территорию люди с гор. Аркадий Петрович их как-то представлял мне, толком не помню. Предлагали поучаствовать в освободительном движении, собирать информацию о немецких солдатах и офицерах, приходящих в музей, прислушиваться к их разговорам.

– Ты, конечно же, отклонила это заманчивое предложение?