Смерть под занавес

Катя обычно сосредоточенно слушала, иногда для большего эффекта задумчиво смотрела куда-то вдаль, как бы отрешаясь под влиянием божественной поэзии от всего земного, потом бросала взгляд на чтеца, у которого в конце обычно предательски дрожал голос, и говорила только одно слово - "изумительно". Потом следовала робкая пауза. Следующим делом Катя скорбно вопрошала: "Ну, ты куда-нибудь с ними ходил?" - заранее зная ответ. На это, как правило, разражались гневными филиппиками на засилье бюро-кратических элементов в молодежных журналах.

Некоторые шли еще дальше и говорили, что ходить куда-либо предательство по отношению к собственному таланту, все равно он не будет понят заскорузлыми людьми, лучше уж умереть непризнанным. В душе Катя соглашалась с такой постановкой вопроса, но внешне недовольно хмурила брови и молчала. Так что опыт общения с графоманами Катя уже имела.

- Ну, как сказать, милая девушка, - из больного горла внезапно прорезался звучный баритон, - писатель - это ведь состояние души, а не просто профессия. Писателями рождаются.

Катя почему-то подумала о бедном Пегасе, на которого все пытаются взгромоздиться, и поэтому конь уже давно не летает, а мирно стоит в стойле.

- Я, правда, не рассчитываю на шумный успех, я ведь пишу для избранного круга лиц, тех, кто оценит мои скромные воспоминания.

Катя никак не решалась спросить, что же выдающегося успел совершить Женя Сандула в свои неполные сорок лет.

- У меня были очень известные родители, я рос, можно сказать, под сенью Муз.

- Они тоже были писателями? - выдавила Катя.

- Нет, - Женя строго посмотрел на нее, - они работали в Главлите. Поэтому у нас дома бывали такие имена, такие личности...

- Понимаю, - Катю вдруг осенило, - вы и пишете о них?

- Да, я стараюсь быть беспристрастным, но одновременно строгим. Давать мягкие оценки сквозь призму эпохи и истории.

Сипенье сменилось звонкостью и даже бравур-ностью.

- М-мм, - простонала Катя, ей показалось, что у нее разболелся зуб.

- Так что мою биографию вы прочтете на досуге. Что еще?

- Вы играли в тот вечер, в спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь"?

- Да, играл.

- Вы были все время заняты в спектакле или куда-нибудь отходили, может, вы могли видеть убитого где-то за кулисами?

- Я был занят в первом отделении. А во втором акте я действительно отходил. Я вышел, посидел немного в буфете, съел гусиный паштет, жюльен, салат оливье.

Эти "данные", конечно, представляли для Кати особенный интерес.

- ...Потом вернулся на сцену, меня должны были заколоть и произнести надо мной монолог.

- Ну как, успели?

- Естественно, даже провалялся минутой дольше.

- Женя, а что случилось с занавесом?

- Непонятно, дали раньше. Вообще, спектакль начался раньше обычного.

- Как это?

- А так. Я пришел в буфет и машинально посмотрел на часы, чтобы не опоздать к концу второго акта. Так вот, по моим подсчетам, когда я уходил, должны были произносить определенные слова, а их не было.

- Так, - Катя ощутила непонятное волнение, - и что дальше?

- Ничего, я просто учел этот факт и поэтому вернулся пораньше, чтобы вовремя появиться на сцене.

- Ну а почему это произошло? - Катя почти кричала.

- Да не волнуйтесь вы так, всякое в нашем деле случается, театр есть театр - сумасшедший мир, нормальным людям в нем не ужиться. Иногда бывают такие накладки, очевидно, часы подвели.

- Да. - Катя погрузилась в молчание.

Прошло пять минут, Женя снова вошел в роль больного и засипел фистулой.

- А что вы скажете об Элле Александровне?

На секунду Женя растерялся, но быстро овладел собой.

- Прекрасный режиссер, отличный организатор, я ее очень уважаю.

- Ну а какие-нибудь разногласия с ней у вас были?

- Какие разногласия, - удивился Женя, - кто же портит отношения со своим бутербродом с маслом?

Да, конечно, в цинизме сегодняшнему поколению актеров отказать было нельзя. Куда подевались романтика, принципиальность, лирический трепет? Все сменили голый прагматизм и расчет. "Наверно, это правильно, иначе никто не выживет, - подумала Катя, - ни театр, ни режиссер, ни актеры".

- А что вы скажете о других актерах?

- Общаемся мы мало, у каждого своя жизнь, но в театре стараемся жить дружным коллективом, помогать и выручать друг друга.

- Хорошие слова, - не удержалась Катя, - вам бы в английском парламенте выступать или в Гайд-парке.

- Ну что вы, у меня другое призвание - запечатлеть время в скромном литературном труде.

- Не забудьте подарить мне книгу.

- Даже с автографом. Вот ваша сумка, лифт временами отключают.

- Спасибо, я еще не мужчина средних лет с подагрой, как-нибудь спущусь.

Женя снисходительно улыбнулся. Он выглядел этаким добродушным барином, которому грубит какая-то молодая, сопливая гувернантка. На прощание Женя отечески похлопал Катю по руке:

- Обращайтесь, если что, звоните и приходите.