Смерть после бала

— Выгляните на улицу. Этим утром в половине четвертого туман, наползавший с реки, сплошной пеленой лежал на Чейн-Уок. Если кто-то не спал в этот глухой час или случайно оказался на пустынных улицах, он должен был слышать, как по Чейн-Уок ехало такси, а затем остановилось у ворот этого дома. Если кто-то из любопытства выглянул в окно, он мог увидеть, как открылась дверца такси и из него вылезла странного вида фигурка в плаще и широкополой шляпе.

— Что вы хотите сказать? Он вышел из такси?

— Наблюдавший мог видеть, как этот человек помахал затянутой в перчатку рукой и высоким голосом прокричал водителю: «Квинз-Гейт, Джобберс-Роу, шестьдесят три». Он увидел бы, как такси отъехало от дома и скрылось в тумане, а дальше — что? Что сделал тот человек? Побежал ли он к реке, а полы плаща развевались на ветру, пока он не скрылся в тумане? Или чинно направился в сторону Челси? Постоял ли он некоторое время, глядя вслед удалявшемуся такси? А может быть, убийца Банчи снял плащ, свернул его и ушел, неся его под мышкой? Или, сидя еще в такси, он спрятал под плащом свой собственный цилиндр, а потом снова надел его? И где теперь находятся плащ и шляпа Банчи? Где они, Трой?

— А что говорит таксист? — спросила Трой. — В газетах не пишут ничего определенного. Я ничего не понимаю.

— Я расскажу вам. Сейчас приедет Фокс. А пока у меня есть несколько минут, чтобы выговориться и облегчить свою душу, если вы не возражаете. Я уже как-то делал это однажды — помните?

— Да, — пробормотала Трой. — Однажды.

— Никто на свете не умеет так слушать, как вы. Жаль, что я не могу рассказать вам что-нибудь более приятное. Ну, так вот. В четыре часа утра таксист привез Банчи в Скотланд-Ярд, уверяя, что тот был убит. По его словам, Банчи сел к нему в машину в три тридцать, в двухстах ярдах от Марсдон-Хауса. Свободных такси не хватало, и мы полагаем, что он решил пройти подальше и попытать счастья на одной из соседних улиц. Чудовищный туман, окутавший прошлой ночью Лондон, был особенно густым в районе Белгрейв-сквер. Когда наш таксист поравнялся с Банчи, он увидел, как из густой мглы вынырнула еще одна фигура, в пальто и цилиндре, и остановилась рядом с ним. Казалось, они разговаривали друг с другом. Банчи поднял свою трость. Таксист знал его в лицо и сказал: «Доброе утро, милорд. Чейн-Уок, двести?» «Да, пожалуйста», — ответил Банчи. Оба джентльмена сели в такси. Таксист не видел лица второго пассажира. Когда такси остановилось возле них, тот стоял к нему спиной. Но прежде чем захлопнулась дверца, таксист услышал, как Банчи сказал: «А потом он отвезет вас». Они поехали в направлении Чейн-Уок, по Чешэм-плейс, Кливден-плейс, Лоуэр-Слоун-стрит, Челси-Хоспитал и пересекли Тайт-стрит. Таксист говорит, вся дорога заняла не более двенадцати минут. Он остановился у дверей этого дома, а через несколько секунд лорд Роберт, как он полагал, вышел из такси и захлопнул за собой дверцу. Тонким голосом он пропищал сквозь кашне: «Квинз-Гейт, Джобберс-Роу, шестьдесят три», и таксист уехал. Десятью минутами позже он приехал по указанному адресу, подождал некоторое время, пока его пассажир выйдет, и, не дождавшись, вылез из машины и сам открыл дверцу. Внутри он обнаружил Банчи.

Аллейн замолчал, хмуро глядя на побледневшее лицо Трой. Она спросила:

— Он уверен, что уже ничего…

— Совершенно. Таксист упрямый и сварливый старикан, но он далеко не глуп. Он сначала удостоверился, что помочь уже ничем нельзя. Он говорит, что в свое время работал водителем «скорой помощи» и разбирается в таких вещах. После этого он прямиком направился в Скотланд-Ярд. Сержант, встретивший его, выяснил, что произошло, и тут же вызвал меня. Я тоже первым делом убедился, что Банчи мертв.

— Как его убили?

— Вы хотите это знать? Ну да, разумеется, я понимаю. Вы слишком умны, чтобы оберегать себя от тягостных впечатлений.

— Милдред все равно спросит у меня. Так как же это случилось?

— Мы полагаем, что ему нанесли удар в висок и оглушили, а умер он от удушья, — стараясь говорить ровно, сказал Аллейн. — Мы будем знать наверняка, когда получим заключение врача.

— Нанесли удар?

— Да. Каким-то предметом с довольно острыми краями, примерно как тупая сторона толстого ножа.

— Он страдал?

— Навряд ли. Он скорее всего даже не успел понять, что произошло.

— У него было слабое сердце, — неожиданно сказала Трой.

— Слабое сердце? Вы в этом уверены?

— Милдред мне как-то сказала об этом. Она пыталась уговорить его показаться врачу.

— Возможно, из-за этого все оказалось легче — для них обоих, — проговорил Аллейн.

Трой сказала:

— Я никогда прежде не видела у вас такого выражения лица.

— Что вы имеете в виду?

Он взглянул на нее с такой нежностью, что она не смогла ему ответить.

— Я… нет-нет, уже все прошло.

— Когда я смотрю на вас, надо полагать, у меня на лице может быть лишь одно выражение — немого обожания.

— Что я могу на это ответить? — спросила Трой.

— Не нужно отвечать. Прошу прощения. Так что же вы имели в виду?

— Вы казались таким ожесточенным и безжалостным.

— Я действительно становлюсь безжалостным, когда думаю о Банчи.