Смерть после полудня

Разумеется, объем работы с плащом, которую ведут современные матадоры, крайне отрицательно сказывается на быке, а ведь помимо матадоров есть и другие тореро. Если бы, как оно предусматривалось изначально, конечной целью схватки было убийство быка на вершине его физической формы, то никакими аргументами не удалось бы оправдать двуручные приемы с плащом. Но по мере развития или упадка корриды вышло так, что сейчас на убийство приходится лишь треть боя, в то время как работа с плащом и мулетой занимает уже две трети, отчего изменился сам тип тореро. Редко, до чрезвычайности редко, встретишь матадора, который одновременно и великий убийца, и великий артист с плащом или мулетой. Не чаще, чем прославленного художника среди чемпионов мира по боксу. Чтобы стать артистом с плащом, чтобы пользоваться им на пределе возможностей, надо обладать тем эстетическим вкусом, который великому убийце будет лишь обузой. Великий убийца должен любить убивать. Должен обладать экстраординарной смелостью и способностью выполнять два принципиально разных действия обеими руками, причем одновременно, что несравненно сложнее того физкультурного упражнения, когда человек одной рукой похлопывает себя по макушке, а второй — гладит себе животик; в нем должно присутствовать стихийное, первородное чувство чести, которое подчиняло бы себе все и вся, уж очень много есть способов смухлевать при заклании быка. Но самое-самое главное: он должен любить убивать. Большинство тореро из числа артистов, от Рафаэля Эль Галло до Чиквело, чуть ли не с сожалением относятся к необходимости убивать. Они именно что тореро, а не матадоры; это высокоразвитые, тонко чувствующие манипуляторы плащом и мулетой. Не любят они убивать, они боятся убивать и девяносто раз из сотни убивают плохо. Коррида очень много приобрела за счет того искусства, которое они принесли с собой, а один из величайших артистов, Хуан Бельмонте, научился убивать довольно хорошо. Хоть он и не был великим истребителем быков, в нем имелось достаточно от прирожденного убийцы, причем гордостью от идеально выполненного дела он обладал такой, что после продолжительного периода несовершенства стал наконец вполне приемлемым и уверенным убийцей. Впрочем, в Бельмонте всегда читалось что-то волчье, зато ничего волчьего и в помине нет в прочих эстетах, явившихся после его эпохи, а коль скоро они не умеют убивать по-честному, коль скоро им не выжить, если они начнут убивать быков как полагается, публика привыкла ждать и требовать от них лишь максимум по части плаща и мулеты, махнув рукой на финальную доводку быка до убийства; и вот почему структура корриды так сильно видоизменилась.

— Сударыня, вы не заскучали от этой писанины про бычьи бои?

Пожилая дама: Пока нет, сударь. Впрочем, я не могу читать большими кусками.

— Понимаю-понимаю. Технические описания — вещь нелегкая. Взять хотя бы инструкцию к любой механической игрушке: слова вроде простенькие, а ни черта не ясно.

Пожилая дама: Ну, ваша книжка не до такой степени плоха.

— Спасибо, вы меня подбодрили. Но скажите, я ничем не смог бы подхлестнуть ваш угасающий интерес?

Пожилая дама: Он не угасает. Просто я иногда утомляюсь.

— Может, что-то приятное вам сделать?

Пожилая дама: Да вы и так уже делаете.

— Еще раз благодарствуйте, сударыня, но я имел в виду нечто в письменном или, скажем, разговорном жанре.

Пожилая дама: A-а! В таком случае, раз уж сегодня мы закончили пораньше, я бы послушала какую-нибудь историю.

— О чем же?

Пожилая дама: На ваше усмотрение, сударь, лишь бы гам больше не было мертвых. Что-то я от них подустала.

— Но сударыня! Мертвые тоже все устали.

Пожилая дама: Уж не сильнее, чем я, когда про них заходит речь. В общем, такова моя воля. Известны ли вам истории в духе тех, что пишет господин Фолкнер?

— Кое-что знаю, однако в неумелом изложении они, чего доброго, вам не глянутся.

Пожилая дама: В таком случае извольте излагать их умело.

— Слушаюсь, сударыня. Я расскажу вам парочку, и мы посмотрим, насколько мне удастся избежать затянутостей и непристойностей. Чего бы вам хотелось для начала?

Пожилая дама: А у вас есть что-нибудь правдивое об этих… э-э… бедняжках?

— Кое-что найдется, хотя в общем и целом там недостает драматизма, как и во всех повестях о девиантах, потому что все они кончаются одинаково, зато никто не может предсказать, что случится с натуралами.

Пожилая дама: Все равно, я бы послушала. В последнее время кое-что довелось о них почитать, и они меня заинтриговали.