Смерть после

Случилось это в двадцатых числах августа – в одну из самых темных и жарких ночей под сень пальмовой рощи, где размещались кавалерийские офицеры британской армии, инкогнито пожаловал сам лорд Герберт Горацио Китченер.

Был он в ту пору в расцвете сил: едва шагнул за порог сорока восьми лет, но уже Рыцарь Командор ордена Святого Михаила и Святого Георгия и ордена Бани, генерал-майор, один из первых джентльменов великой Британской империи. Идеальная осанка, широкие плечи, прямые черты лица, усы пышные, изогнутые, словно лезвия сабель. Отважный, но осторожный, решительный, наделенный невероятным интеллектом, закаленный войнами и походами, пользующийся равным авторитетом, как среди военных, так и у гражданского населения он и подумать не мог, что однажды встретится с чем-то совершенно мистическим.

* * *

Полковник Роберт Бродвуд уже готовился тушить свечи и укладываться спать, когда вдруг в его палатку вошел долговязый закутанный в плащ человек.

– Добрый вечер, сердар, – произнес Бродвуд самым будничным тоном, будто появление у него в палатке главнокомандующего было для него делом обыденным, даже скучным. – Рад вас видеть.

– Дьявол, неужели меня так легко узнать? – проворчал Китченер.

– Никто кроме вас не может похвастаться такой выправкой.

– Вы льстите мне, полковник.

– Определенно, – согласился Бродвуд. – Я узнал вас по плащу. Он очень приметный.

Китченер поморщился.

– Не предложите мне сесть? – его голос звучал раздраженно.

– Одно мгновение, – Бродвуд скинул с единственного стула свою аккуратно сложенную парадную форму и придвинул его к приземистой бочке, исполнявшей здесь роль стола. – Прошу простить мою неучтивость, но я до сих пор взбудоражен вашим визитом. Присаживайтесь.

– Взбудоражены? – Китченер снял плащ и уселся на стул с просто невероятной в данной обстановке солидностью. – По вам не скажешь.

– Не считаю демонстрацию эмоций необходимой, – Бродвуд зажег еще несколько свечей и висящий под потолком масляный фонарь.

– Прослывете сухим и бесчувственным, – проговорил Китченер с насмешкой в голосе. – Женщинам такое не нравится.

– Во мне есть масса других достоинств, – ровным голосом сказал Бродвуд, – таких, что им очень нравятся.

Китченер громко фыркнул, чуть-чуть выпав из своего образа.

– Полковник, позвольте личный вопрос, – он сделал паузу, – у вас есть невеста?

– По одной в каждом городе, где я был, – все также сухо ответил Бродвуд. – Кроме Лондона, разумеется – в Лондоне их не счесть.

Китченер расхохотался. Бродвуд нарисовал на губах нечто отдаленно напоминающее улыбку, подвинул к бочке ящик из-под галет, сел на него и воззрился на генерала с учтивым вниманием.

– Так чем обязан?

Слава полюбила полковника Бродвуда с самого начала его офицерской карьеры, он был исключительной личностью, выделялся среди прочих практически всем, но прежде всего внешним видом: высокий и статный, худощавый, стянутый канатами мышц, с прямыми решительными чертами лица, с темно-русыми всегда художественно взлохмаченными волосами и с многодневной щетиной. При всем этом он производил впечатление утонченно-элегантного безукоризненного джентльмена с классической манерой держать себя, был проворен и ловок, в его движениях наблюдалось что-то хищное, кошачье и одновременно паучье. Было две вещи, с которыми Бродвуд не расставался практически никогда: серебряные карманные часы на длинной серебряной цепочке и черно-серебряная трость с набалдашником в форме черепа – страшного, острозубого, не совсем даже человеческого. Бродвуд был груб и резок в выражениях, эксцентричен, циничен, прямолинеен, замкнут и нелюдим, отважен до безрассудства и хладнокровен. У него не было друзей, почти не было доброжелателей, но зато было то, что можно назвать авторитетом: его уважали и боялись, с его мнением считались, ему доверяли, его кое в чем даже боготворили. Но чаще всего его ненавидели.

– Вижу, к пустым разговорам вы не расположены, – проговорил Китченер, отсмеявшись. – На фоне прочего офицерья это делает вам честь. Догадываетесь, почему я здесь?

– Из-за убийств Бордо и Торна, – предположил Бродвуд.

– Гм. Так и есть. Вы очень проницательны.

– Это легко. Все, что сейчас происходит в лагере, так или иначе связано с их смертью.

– Не без оснований, – Китченер нахмурился. – Все напуганы, полковник. Даже высшие чины. Любой из моих офицеров не боится погибнуть в бою от руки реального врага, но вся эта бесовщина, призрак, сулящий смерть – это совсем другое, то, к чему, мы не готовы.

– И вы хотите провести расследование, – продолжил за Китченера Бродвуд.

– Не совсем. Я хочу, чтобы вы провели расследование.

– Я? – Бродвуд поднял брови.

– Да, вы! Майор Максвелл и полковник Слоггетт в один голос уверяли меня, что вы единственный кто сможет раскусить этот орех. К тому же след убийцы ведет именно сюда, в ваше расположение.

– Так вам уже что-то известно? – Бродвуд слегка подался вперед.