Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

— Мечислав Николаевич, мы уходим в сторону. Мне кажется, что убийца упивается местью, ибо он решает, кому жить, а кому умереть. Что же до денег… Мы не знаем, в каких краях он пребывал и что там делал. Давайте, господа, — обратился Филиппов ко всем присутствующим, — подумаем, что нам надо предпринять и вычислить, в каком конкретном месте находится наш убийца. Вы же понимаете, что второго шанса у нас может и не быть.

— Владимир Гаврилович, чтобы никого не вспугнуть раньше времени, я предлагаю проверить дворников по картотеке названных вами домов. У нас же есть о них сведения, тем более в обязанности околоточного входит проверка домовых книг.

Леонид Константинович знал, что говорил. Действительно, в первую очередь необходимо было проверить дворников вышеуказанных домов. Не побегут ли они сразу же докладывать постояльцу о повышенном интересе полиции. И тогда убийца попросту пустится в бега или, того хуже, уйдёт в подполье. Если знаком с преступными элементами, то приобретёт новые документы. Если уж он в состоянии оплатить одновременно четыре квартиры или даже комнаты в домах… Хотя наверняка квартиры — ведь ему надо переодеваться и каждый раз представать в новом образе, иначе его приятели заметили бы его раньше, чем он их убил. Если есть слежка, пусть даже высокопрофессиональная, она может быть обнаружена, когда ведётся одним неустановленным лицом. Здесь надо менять костюмы по нескольку раз в день, иначе будешь опознан.

— Хорошо, Леонид Константинович, вы проверьте дворников, я же поговорю с содержателями доходных домов, — распорядился Филиппов.

— Владимир Гаврилович, хозяева ничего нового добавить не смогут, ведь непосредственно с жильцами они дела не имеют, — пожал плечами Лунащук.

— Им же рекомендации не представляют последние.

— Да, здесь владельцы и их управляющие нам действительно не помощники, — согласился начальник сыскной полиции, — проверка домовых книг ничего нового нам не даст.

— Может быть, всё-таки установить слежку за адресами? — предложил Власков.

— Пока не надо, мы не имеем никаких сведений. А если он, — Филиппов имел в виду убийцу, — поселил там своих сообщников или посторонних лиц, якобы для розыгрыша? Слишком опасно, слишком, — Владимир Гаврилович потеребил пальцем ус.

3

— Пора завершать с офицером, — прошептал самому себе высокий господин, глядя в зеркало на выбритое лицо. Повертел головой вправо, влево и остался довольным.

Дворник с Тамбовской запомнил лишь то, что хотел незнакомец. Высокий офицер с куцей бородкой, которая в первую очередь бросается в глаза. Немного тёмного грима, которым гримируются актёры, — и пожалуйста, впалые щёки вышли на обозрение. Вот только от единственной детали не избавиться. Чёрные или белые, цвет в данном случае не важен, перчатки приходится надевать, чтобы не бросались в глаза ожоги на руке. А это очень неприятная примета! Ну, ладно. Иногда можно носить одну перчатку, держа другую повреждёнными пальцами. Хотя в жизни никакого беспокойства ожоги не доставляют.

Беспокойство! Мысли причудливым образом переходили от одного к другому, теперь зацепились за непроизнесённое слово. Не ожидал он, что сыскная полиция окажется такой ретивой и выяснит, что не этот глупец поручик убил своего благодетеля в порыве ярости и сбежал прочь, подальше от сотворённого. Тем более что отец наверняка отправил бы Карла за границу, подальше от каторги, и никто бы не поверил, что Иоганн фон Линдсберг не содействовал — нет, помог бежать младшему сыну. Да, план дал сбой, неизбежный сбой, но чтобы так быстро?.. Удивительно, что служить в полицию идут умные люди, а не по протекции, как ранее бывало.

А как хорошо всё начиналось!

После «Ночных вурдалаков» пошла сплошная чёрная полоса, на которой только одно событие и выделялось ярким пятном — побег.

На одном из этапов будущему каторжнику судьба позволила попасть в лазарет. В камере с зарешеченным окном находилось с десяток не вполне интеллигентного вида людей. Некоторые — бледные, с испитыми лицами, обрамлёнными седыми или чёрными бородами.

После того как Павла передёрнуло от протянутой ему грязной по ободу миски с пшённой кашей и куска ситного хлеба, подошёл один из сидельцев с бледным лицом, необычайно худой при высоком росте, с бегающими глазами, взял без позволения миску и, стоя над койкой бывшего предводителя шайки, начал жадно, чуть ли не давясь, пожирать кашу. Потом вытер рукавом рот и бросил на пол зазвеневшую колокольным звоном металлическую миску.

Длинный не уходил, видимо, хотел покуражиться над барином.

Охрана невзлюбила Павла сразу. Маменькин сынок от постоянного безделья организовал банду и держал в руках целую губернию. Так отчего же не поставить зарвавшегося барчука, погубившего немало христианских душ, на место.

— Здравствуй, барин! — произнёс длинный, как-то странно выговаривая слова, словно во рту у него всё ещё была каша…

Павел намеревался не обращать внимания на арестанта, но под ложечкой заныло — не иначе от предчувствия. Так бывало порой, когда в жизни Веремеева должно было произойти важное событие. Перехватило дыхание.