Смерть приходит к каждому

— Развлечься? Давай договоримся так. Если ты будешь вести себя хорошо, то я буду давать тебе этот джойстик. Но без приколов и глупостей, и не забирай управление самостоятельно, без моего ведома. Хорошо?

— Ну, ок. Договорились.

— Как ты видишь мир? Так же, как я?

— Когда ты управляешь, да. Когда, как в тот раз, управление было у меня, нет. До меня дошло только потом. У меня дальтонизм, синий и желтый — их как будто нету и всех их оттенков, а смотря со стороны, я вижу мир твоими глазами. Вижу мир другими цветами.

— Как такое возможно? Глаза-то одни.

— Видимо, дело в мозге.

— Хотелось бы увидеть, как это?

— Хочешь, я все разукрашу? Газуй с пульта.

Ты как будто откатываешься назад от экрана телевизора. У тебя забирают пульт, и ты уже не можешь переключить, отвернуться ты тоже не можешь.

— Это… Это прикольно. Как будто смотришь фильм. Я… Я уже не могу двигать телом. Это пугает.

— Спокойно, я справлюсь. Кстати. Цвета.

— А. Точно. Но я уже не помню, как всё было на самом деле. Всё как будто темнее. Не такое яркое.

— Синий и желтый — их нету.

— А… И…

— Зеленый выглядит по-другому из-за этого, и все в красноватых оттенках.

— Это… Это классно увидеть мир не таким, как видишь его ты.

— Да. Классно. Особенно мне, когда я наблюдаю за всем со стороны.

— Может, ты сводишь наше тело поесть? Мне лень заниматься такой ерундой.

— Мне это точно не надоест. Чувствовать вкус — это прикольно.

— А я? Я буду чувствовать?

— Нет. И боль чувствуется по-другому, как бы отдаленно. Всё как бы отдаленно.

— Ты чавкаешь?!

— Заткнись! Я наслаждаюсь. Это так классно — чувствовать. Даже прикасаться к экрану телефона. Он такой гладкий.

— А что? Что там пишут?

— Не важно.

— Важно. Там что-то про ту женщину.

— Да. Про ту женщину, президента, ее убили.

— Как? Кто? Давай посмотрим.

— Нет.

— Почему? Ее убили, и не мы. Кто-то другой.

— Да, не мы. Богиня же сказала, что мы такие не одни. Ее наказали. Кто? Как? Не важно.

— Богиня. Хах. Нужно спросить, как ее зовут.

— Давно нужно было, ещё в самом начале.

— Как-то не до этого было. Свалилось всё это на голову. У меня до сих пор каша в голове. А почему не важно, кто и как её наказал?

— Потому что таких не накажут обычные люди. У нее ядерные ракеты, власть, деньги, связи. Кто наказал? Боги. Как? Да насрать. Они… Они чувствуют себя Бэтменом, Суперменом. Деньги и власть защитят их. От всего защитят.

— Кроме Бога.

— Кроме Бога. Люди слепнут от власти, от денег. Они меняются, когда к ним всё это приходит. Они не знают, что с этим делать, и сходят с ума. Они могут убрать любого, просто заставят военных убить тебя, а те и рады, им главное сказать, что ты террорист. А сделал ты что-то или нет, уже не важно. Сказано — сделано.

— Военных нельзя судить только потому, что они были обмануты. Да и они действительно убивают террористов.

— Да, но то, что их используют во благо личных целей, это факт.

— Нас всех используют так или иначе.

— Да. Этот мир превращается в какой-то мир Дикого Запада. Убийства, насилия, грабежи.

— Он безумен.

— Кто?

— Этот мир.

— Безумие — оно как гравитация, стоит только подтолкнуть.

— Вот нас и подтолкнули. Кем мы стали? Что будет дальше?