Даже в голову не приходило, что такое возможно. Хотя в нашем коррупционном мире всё возможно. Люди готовы продать всё что угодно ради денег, и в принципе понятно почему. Деньги дают свободу. Свободу от нелюбимой работы, свободу от низменных мыслей про то, где жить, что есть. Деньги дают свободу творчества, свободу в познании мира. Деньги нивелируют наши ошибки в выборе, дают возможности для большего числа попыток. Но должна же быть хоть какая-то грань. Черта, которую нельзя переходить. По какой-то причине нам проще придумать, как обмануть других людей, а как сделать мир лучше, мы не хотим придумывать. Почему-то вместо заработка на творчестве мы выбираем заработок на обмане. Возможно, в наше время обман оценивается дороже творчества. Почему всё именно так? Как всё исправить? Возможно ли всё исправить или так будет всегда? Чтобы изменить этот мир, нам нужно ответить на слишком много слишком сложных для нас вопросов. Боюсь, мы не готовы на них отвечать.
Думаю, этого хватит. Навряд ли воду отключат надолго.
В нашем мире, безусловно, есть люди, способные ответить на все вопросы. Способные найти ответы, найти решения, но их как будто не слышат. Есть в нашем мире те, кто не просто думает только о себе, но и не дают другим сделать этот мир лучше.
— Оплата по карте.
Если бы каждый из нас позаботился хотя бы об одном человеке, мир стал бы лучше.
—
— Что? Почему?!
—
— Так как же сделать мир лучше?
—
— Правда… В чём она заключается и как её найти?
—
— У бомжа на улице? Ты серьёзно?
—
Хм… Хуже не будет, но… Ну, ок.
— Скажи мне, нищий, ты тоже правды ищешь? В чем она заключается?
Он как-то медленно поднимает голову и ехидно улыбается. Это пугает меня.
— Не вкусишь горечи и не почуешь сладкого. Правда — она у каждого своя, а истина — она единственная.
Его голова так же медленно опускается обратно на грудь. Видимо, разговор окончен. Ну, да и не сильно-то хотелось. Ну и… К чему мы пришли? Всё к тому же. Чтобы было всё хорошо, надо сотворить какое-нибудь дерьмо, ибо не познаешь. Просто гипноз какой-то, как будто весь мир хочет быть уничтоженным, а хочу ли я быть во главе этого всего, никого не интересует.
—
— Да не особо хочется.
—
— Это другое.
—
— Не верится мне, что это что-то кардинально изменит.
—
— И у многих не получается.
—
— …
—
— Чего боюсь?
—
— Ну, да. И это нормально, как мне кажется.
—
— Для них?