Смерть приходит на свадьбу…

Несмотря на подобные неприятные мелочи, настроение Нафисы день ото дня улучшалось, неудачная любовь забывалась. Нет, не забывалась, но боль стала не такой острой, она, словно куколка бабочки, покрылась коконом ежедневных дел. А жизнь в ресторане была такой яркой, веселой, что невольно девушка прониклась этой атмосферой вечного праздника. За исключением занятий английским, сейчас вся жизнь Нафисы подчинялась требованиям ресторана. Режим ее изменился, она вставала после двенадцати и торопилась в ванную. Таня всегда поднималась чуть позже. Нынешняя работа Нафисы требовала очень много времени для ухода за внешностью, как говорила Таня, надо было навести марафет. Сюда входили ежедневная ванна, эпиляция, крема для тела, массаж, маникюр и педикюр. Потом не меньше часа перед зеркалом: макияж, прическа. А еще нужно привести в порядок рабочую одежду — блузка всегда должна быть белоснежной, юбка наглаженной, кружевной фартучек воздушным, а не висящим обвисшей тряпкой, колготки без затяжек. Хозяин сам следил за внешним видом официанток: они должны выглядеть идеально. Но затраты на внешний лоск компенсировались с лихвой: Нафиса привыкала к чаевым и комплиментам. Почти все гости не забывали всякий раз сказать официантке что-нибудь приятное.

— Анфисочка, ты сегодня, как аленький цветочек, — умилялся один.

— Нафиса, рыбка моя, ты все хорошеешь. Чем ты занимаешься сегодня вечером? Может, прокатимся за город?

— Ах, Анфиса!.. Достанется же кому-то такая куколка! Нет, не зря на Востоке придумали чадру, я бы тебя без нее не выпускал. Давай через полчасика встретимся наверху…

— Конечно, конечно, обязательно… — соглашалась Нафиса, потом, словно только что вспомнив: — Ой, к сожалению, сегодня не могу, сейчас хозяин приедет, будет проверять… Общее построение, так сказать…

— Я с ним сам договорюсь.

— Да что вы, это же меня скомпрометирует… Меня сразу уволят. Нет-нет, только не это…

Но как бы ни была строга Нафиса, эта атмосфера вседозволенности развращала. Все чаще кто-нибудь из подруг говорил ей: «Фиска, хватит тебе ломаться, такой мужик за тобой ухаживает…». Или: «Зря отказываешься, смотри, пожалеешь потом. Молодость проходит, а вокруг вон сколько молодых девчонок — конкуренток подрастает…» Валя считала вполне допустимым регулярно подниматься кое с кем в специальный кабинет на втором этаже, вскоре и Таня стала делать исключения для некоторых посетителей. А у Люды и Баиры давно были свои клиенты, с которыми они иной раз уезжали из ресторана. И у Нафисы потихоньку стал меняться взгляд на допустимое и недопустимое. И хотя она еще никому ничего не позволяла, но уже не осуждала девчат: это ведь их дело…

Метаморфозы, происходившие с Нафисой, все больше становились заметными со стороны. Деревенская простушка, стеснительная и робкая, превратилась в ярко раскрашенную куколку, одетую с иголочки и умеющую за себя постоять, всегда готовую при необходимости резко отбрить наглеца. Она приобрела несвойственные ей раньше смелость и уверенность в себе.

В последнее время Алексей Иванович стал приходить пораньше и засиживался до самого закрытия. Приближался Новый год, по всему городу царила предпраздничная суматоха. А для ресторана начиналась горячая пора.

– Новый год, а мне Только осенняя грусть Приходит на ум, — читал Алексей Иванович.

— Морозная ночь. Шорох бамбука вдали Так меня влечет, — вторила Нафиса.

— Ну конечно, молодую девушку тянет туда, где шум и веселье…Как ты будешь отмечать Новый год?

— Как? Никак, на работе, так же, как и прошлый. Я работаю без выходных до второго января.

— А дома вы с Таней хоть елку-то поставили? — он уже знал, что девушки живут вместе.

— Нет… Мои родители тоже никогда не ставили.

— А в моей семье елка всегда ставилась, с детства. Как же без елки? Запах хвои — запах праздника…

Новогодние ели.

Как короткий сон,

Тридцать лет прошло… — он взял ее руку и сжал в своей, не отводя глаз от лица девушки. — Только мне хочется поправить автора — не тридцать, а все шестьдесят прошли. Ах, Нафиса, Нафиса… Где мои тридцать лет…

И в ее душе что-то дрогнуло… Она не вырвала своей руки.

Прошел Новый год, такой утомительный, тяжелый… Для Нафисы праздник запомнился бесконечной чередой пьяных лиц. Она накрывала столы, носила тяжелые подносы, подливала вина, улыбалась, механически отбрасывая наглые руки, а самой не хотелось никого видеть. В праздничные дни девушка особенно остро почувствовала свое одиночество. Когда же она забудет Павла? Говорят, время лечит, когда же оно вылечит ее?! Сколько должно пройти, чтобы она забыла любимого?

Январь был таким тяжелым: народу в ресторане битком, каждый день аншлаг. Алексей Иванович в январе не заходил, он ей говорил раньше, что уедет. Как ни странно, Нафиса частенько думала о нем, оказывается, его дружба так много значила для нее. Она стала ждать, когда же он появится. Вот, и еще одна пятница прошла…