Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина

Оба молчали. Губы Мидж были плотно сжаты, взгляд дерзкий и непокорный. Эдвард упорно смотрел перед собой. Когда они остановились у светофора на Оксфорд-стрит[207], Мидж сказала:

— Кажется, я заставила вас блефовать.

— Это не блеф, — коротко ответил Эдвард.

Такси рывком снова устремилось вперед. Только когда машина свернула на Кэмбридж Террас, Эдвард пришел в себя.

— Мы не успеем на два пятнадцать, — сказал он и постучал по стеклу водительской кабины: — Поехали к «Баркли»[208].

— Почему мы не успеем? — холодно спросила Мидж. — Сейчас еще только двадцать пять минут второго.

Эдвард улыбнулся.

— У вас нет с собой никаких вещей, малышка Мидж. Ни ночной рубашки, ни зубной щетки, ни обуви, удобной для прогулок. Как вы знаете, еще есть поезд в четыре пятнадцать. Сейчас мы за ленчем все обсудим.

— Как это похоже на вас, Эдвард, — вздохнула Мидж. — Всегда помнить практическую сторону. Вы не умеете терять голову, не так ли? Ну что ж, это был прекрасный, хоть и короткий сон.

Мидж вложила в ладонь Эдварда свою руку и улыбнулась прежней улыбкой.

— Простите, на улице я вела себя как рыночная торговка из рыбных рядов, — сказала она. — Но знаете, Эдвард, вы были несносны!

— Да, — сказал он. — Пожалуй!

С легким сердцем они вошли в «Баркли», расположились за столиком у окна, и Эдвард заказал чудесный ленч.

Покончив с курицей, Мидж вздохнула.

— Мне пора. Мое время кончилось.

— Сегодня вы не будете торопиться, даже если мне придется скупить ради этого половину платьев в вашем магазине.

— Вы очень милы, Эдвард!

После crepes suzette[209] официант принес кофе. Помешивая ложечкой сахар, Эдвард тихо спросил:

— Вы действительно так любите Эйнсвик?

— Не надо об Эйнсвике! Я так разочарована, что мы не уехали поездом в два пятнадцать и, конечно, на четыре пятнадцать нам тоже уже не успеть… Зачем сыпать соль на рану?

Эдвард улыбнулся.

— Я не приглашаю вас на поезд в четыре пятнадцать… Я предлагаю отправиться в Эйнсвик… насовсем… если вы, конечно, сможете терпеть меня.

Мидж посмотрела на него поверх кофейной чашки… потом медленно опустила ее, стараясь сдержать дрожь в руке.

— Что вы имеете в виду, Эдвард?

— Я предлагаю вам, Мидж, выйти за меня замуж. Не думаю, что это очень романтичное предложение. Человек я нудный, я это знаю, и не очень-то к чему-либо пригодный… Читаю книги и слоняюсь без дела. Но, хоть я и не слишком яркая личность, мы знаем друг друга много лет, и надеюсь, что Эйнсвик сам по себе будет компенсацией. Я думаю, вы будете счастливы в Эйнсвике. Вы согласны?

У Мидж сдавило горло, раз, другой…

— Я думала… Генриетта… — сказала она и остановилась.

— Да, — ответил Эдвард. Голос его был ровный и бесстрастный. — Я четыре раза просил Генриетту выйти за меня замуж, и каждый раз она мне отказывала. Генриетта твердо знает, чего она не хочет.

В наступившей тишине Эдвард спросил:

— Ну так как же, Мидж?

Мидж посмотрела на него. У нее перехватило дыхание.

— Кажется просто невероятным… когда предлагают блаженство на блюдечке… в «Баркли»!

Лицо Эдварда озарилось. На мгновение он прикрыл руку Мидж своей.

— Блаженство на блюдечке! — повторил он. — Значит, вы так думаете об Эйнсвике. О Мидж! Я очень рад!

Счастливые, они посидели еще немного. Эдвард заплатил по счету, добавив чудовищные чаевые.

Посетители в ресторане поредели.

— Нам пора, — с усилием сказала Мидж. — Я думаю, мне лучше вернуться к мадам Элфридж. В конце концов, она на меня рассчитывает. Я ведь не могу просто взять и уйти.

— Конечно. Я думаю, надо вернуться и отказаться от должности, или заявить об уходе, или как там это называется… Ты не будешь больше там работать. Я этого не хочу. Но прежде всего мы отправимся в один из магазинов на Бонд-стрит[210], где продают кольца.

— Кольца?!

— Так ведь принято.

Мидж засмеялась.

В неярком свете ювелирного магазина Мидж и Эдвард склонились над крытыми бархатом подставками с рядами сверкающих обручальных колец. Предупредительный продавец доброжелательно наблюдал за ними.

— Нет. Не изумруды! — сказал Эдвард, отодвинув бархатную подставку.

Генриетта в зеленом твиде… Генриетта в вечернем платье, словно из китайского жадеита…[211] Нет, не изумруды… Мидж постаралась заглушить острый укол боли в сердце.

— Выбери за меня, — сказала она Эдварду.

Он снова склонился над прилавком. Наконец он выбрал кольцо с одним бриллиантом, не очень большим, но прекрасного цвета и блеска.

— Мне нравится это.

Мидж кивнула. Выбор свидетельствовал о безошибочном, изысканном вкусе. Она надела кольцо на палец. Эдвард и продавец, откинув головы назад, смотрели, как оно выглядит на руке. Эдвард выписал чек на 342 фунта и, улыбаясь, вернулся к Мидж.

— Ну а теперь пойдем и хорошенько нагрубим твоей мадам Элфридж, — сказал он.

Глава 25