Смерть приходит в розовом

Поначалу слова дамы в очках насторожили меня, и я даже вознамерился незамедлительно уединиться с супругой и попытаться отговорить ее от работы пусть в престижной, но не вызывающей доверия в нравственном плане организации, но следом поостыл и, как казалось, трезво оценил ситуацию.

Зависть, обыкновенная зависть заставила Верочку как бы пооткровенничать со мной. А уж среди женщин это чувство необыкновенно обострено, особенно между преуспевающими и нерасторопными. К последним, скорее всего, относилась и молодая особа в очках. Ну а зависть, как известно, всегда порождает стремление испортить более удачливому настроение, напакостить и просто подложить свинью. На этом выводе я и успокоился.

Новая работа нравилась Татьяне, спокойная и в тепле, так она сама отзывалась о ней. И я сначала был этому искренне рад и даже сам предложил перекроить семейный бюджет, чтобы помодней приодеть жену. Как-никак, а все же солидное учреждение, где-то на уровне министерства. Короче, наш бюджет сделал перекос в одну сторону, да так и остался таким перекошенным. Супруга покупала себе новые вещи, я смотрел на это сквозь пальцы и даже умилялся по поводу ее нарядов. Но трогательное состояние продолжалось недолго. Татьяна стала все чаще задерживаться на работе, приходила пахнущая марочными винами и дорогими сигаретами. От умиления не осталось и следа, а в сердце обосновалась ревность.

Обозначилась натянутость в наших отношениях. Произошли первые ссоры, появилась раздражительность, будто мы основательно надоели друг другу. В ее поведении все стало не нравиться и казаться подозрительным. Я все чаще в отчаянии почесывал затылок, будто на голове росли рога. Раньше мужей-рогоносцев презирал, насмехался над ними, считая подобное звание проявлением с их стороны полного безволия, а теперь, похоже, сам пал до их положения. Представлял себя уже маралом с ветвистыми украшениями. Мыслил закатить крупный скандал и непременно на работе супруги. А пока донимал придирками.

В ее новых, недавно приобретенных манерах меня все бесило: и как она теперь подолгу делала макияж, чего за ней прежде не водилось, и как тщательно укладывала волосы, и как долго крутилась перед зеркалом. Раньше в холод она всегда надевала плотные колготки и в дополнение к ним панталончики. На мой насмешливый взгляд замечала: «А ты как думаешь, милый, я на железном заводе работаю, здоровье надо беречь». Прошедшую же зиму проходила в тонких чулочках и ажурном белье. На мои ядовитые колкости коротко и с непонятным мне достоинством отвечала: «У нас так принято».

Этим летом на свой день рождения она привела меня в состояние полной неуравновешенности. Мало того, что объявилась дома очень поздно, но еще принесла подарок: розовое платье, по-видимому, от того же Юдашкина, комплект белья и чулочки — все такого же цвета. По моим прикидкам подарок стоил безумно дорого. Тут уже явно попахивало щедрым и пылким любовником, а чем незамедлительно намекнул ей. Она даже не пыталась опровергнуть, горделиво молчала. Когда я, распалившись, стал обвинять ее в измене, в крушении семьи, она с бесящей меня невозмутимостью отрезала: «Зарабатывай, милый».

Жизнь становилась невыносимой. С одной стороны, переполнен любовью к жене, казавшейся в столь драматической ситуации еще более желанной, с другой — захлестывала через край ревность. Я сознавал, что так долго продолжаться не может: либо в порыве гнева совершу с ней что-то ужасное, либо нам нужно немедленно разводиться.

Когда решительным тоном завел разговор о разводе, она удивленно посмотрела на меня и жеманно пожала плечами.

— Разве я даю повод, милый? — произнесла она с обескураживающей простотой.

Татьяна была по-своему права: веских доводов у меня не имелось, лишь домыслы. Решил проявить благоразумие и пока не поднимать шум вокруг наших семейных неурядиц, но себя обязал: застать супругу если и не во время любовных утех, то хотя бы наедине с кавалером, дабы засвидетельствовать факт недостойного поведения, который и указать в исковом заявлении в суд как причину для развода. Оставалось ждать и проявлять терпение.

3

Снедаемый жгучим чувством ревности, я терпеливо ожидал своего часа. И, кажется, он наступил.

По календарю — суббота. На улице — август месяц. Лето на закате, но все еще тщится выжать из себя последнее тепло и порадовать погодкой. Но в великолепных прическах берез уже появились модные прядки с золотистым отливом. Осень близка. В моем же сердце она властвовала давно. На душе сумрачно и тоскливо.

По тому, как Татьяна долго не появлялась из ванной, сделал вывод: она начала потихоньку собираться к кому-то в гости. Появилась у нее такая привычка — готовиться не спеша и продуманно. И я не ошибся.

Розовенькая, пахнущая душистым шампунем, в коротком халатике, перехваченном в талии пояском, она появилась из ванной и тут же сообщила:

— Сегодня у Верочки день рождения. Собираюсь на девичник.

— А Верочка разве не уволилась из вашего комитета?

Моя осведомленность явно повергла Татьяну в растерянность, но ненадолго.