Смерть ради смерти

—  Эти пятеро сотрудников Института прямо как заколдованные, — сокрушалась Настя. — Три покушения, и на все три случая у каждого из них алиби. Причем если по поводу вечера 24 февраля еще можно хоть немного сомневаться, то первого и третьего марта все они присутствовали на Ученом совете и на банкете, их видели десятки людей, так что алиби у них безупречное. Ну надо же, чтоб такая невезуха свалилась — ни опознать, ни уличить.

—  А что Доценко выяснил в Министерстве науки? — спросил Ольшанский.

—  Миша нашел замечательную женщину из секретариата. Он правильно сообразил, что секретариат — это люди, для которых нет секретов. Все бумаги проходят через них, причем не только те, которые пришли из внешних организаций, но и те, которые ходят по министерству из кабинета в кабинет. По резолюциям на этих бумагах сразу видно, кто кому что поручает и как потом дело движется. Даже о намечающихся кадровых перестановках секретариат узнает первым, задолго до того, как вопрос решается. Представьте себе, что, например, какой-то вопрос всегда отдается на проработку определенному сотруднику, который считается наиболее компетентным и давно ведет эту линию. И вдруг ни с того ни с сего этот вопрос поручается совсем другому руководителю, хотя тот, кто занимался этим раньше, не болен и не в отпуске. Что из этого следует? Правильно, что человек впал в немилость и этот вопрос ему больше не доверяют рассматривать. Или он собирается уходить, и будущего кандидата на его место начинают вводить в курс дела. Короче, Миша Доценко все это учел и познакомился с сотрудницей секретариата, которая обожает совать нос во все бумаги и все узнавать первой. Знаете, есть такие любопытные особы, которым до всего есть дело. Она ему и рассказала, что в министерство около двух месяцев назад пришла анонимка, в которой упоминался Институт. Миша, конечно, включил все свое обаяние и мастерство, в результате чего любознательная женщина вспомнила, что речь шла о фальсификации результатов испытаний и о сокрытии вредного воздействия одного из приборов, который разрабатывал Институт. Там и про обратный эффект было написано. И отписали эту анонимку для проверки тому самому Томилину Николаю Адамовичу, который с пеной у рта уверял меня, что я безграмотная идиотка и никакого обратного эффекта не существует. Поэтому в данный момент Юра Коротков проверяет, кто из пятерых подозреваемых вхож к Томилину и пользуется его расположением. Если нам удастся по этому признаку вычленить одного из пятерых, то можно полагать, что это по его инициативе анонимке не было придано никакого значения. Иными словами, это как раз тот человек, который заинтересован в сокрытии истинных результатов работы и который уговаривал Войтовича не обнародовать их. Но боюсь, что это снова получится мартышкин труд.

—  Почему? — спросил Гордеев, залпом выпивая очередной стакан минеральной воды. Перед ним на столе стояли уже три пустые бутылки из-под нарзана, и он потянулся за консервным ключом, чтобы открыть четвертую. В последнее время он, и без того круглый и пухлый, начал сильно полнеть, и ему посоветовали какую-то немыслимую диету, требующую употребления большого количества минералки.

—  Потому что все пятеро наверняка хорошо знакомы с Томилиным. Директор Института, ученый секретарь, заведующий лабораторией — это уж к гадалке не ходи, ведь Томилин является научным куратором Института. Лысаков и Харламов, хоть и не являются руководителями, тоже могут вписаться в этот круг, потому что работают в Институте давно, а Томилин в былые времена частенько там появлялся, когда работал над кандидатской диссертацией. Знать бы, зачем этот неизвестный деятель скрывал результаты испытаний! Это должна быть очень и очень веская причина, ведь посмотрите, сколько усилий он приложил. Нашел, чем заткнуть рот Войтовичу, Томилину голову заморочил, нанял Галактионова, чтобы тот украл для него уголовное дело, а потом его же и на тот свет отправил. Ради научной славы на такое не идут.

—  Ну да, не идут! — фыркнул Ольшанский. — А Ирину Филатову ты забыла? Если мне память не изменяет, ее убили как раз из-за диссертации, которую она написала для убийцы, а он ей не заплатил.

—  Да нет, Константин Михайлович, там дело в другом было. То есть суть, конечно, была в диссертации, но убийца боялся скандала не из-за научной славы, а из-за того, что он в принципе не мог допустить никакого скандала вокруг своего имени. Там была завязка с очень крупными мафиози, только мы ничего доказать не сумели, — пояснил Колобок Гордеев. — Слушай, Константин Михайлович, у меня сейчас инфаркт сделается вместе с инсультом от таких запахов. Чем твоя хозяйка нас потчевать собирается? Я как ни принюхиваюсь, определить не могу. Вроде рыба, а вроде и нет…

Ольшанский усмехнулся и открыл дверь.

—  Нина! — крикнул он. — Зайди на минутку.

Из кухни прибежала раскрасневшаяся Нина в вышитом полотняном фартуке, держа на весу руки, по локоть вымазанные мукой.