Смерть раненого зверя с тонкой кожей

Смит довольно проследовал на кухню и занялся любимым ритуалом, периодически напевая, немного фальшивя, популярные песенки военных лет, ностальгия по настоящей работе в поле и Сопротивлению. Раз или два он что-то кричал из кухни Эбботу, но ответа не получил. Когда кофе был готов, он разлил его в две чашки из тончайшего фарфора Роял Ворчестер и довольно улыбнулся. Аромат был восхитительным. Он поставил чашки и тарелку с птифурами на поднос и осторожно понес его в гостиную.

Открыв дверь, он сказал:

– Знаешь, большинство людей, когда делают кофе...

Он остановился. Комната была пуста.

Глава 11

Эббот почти сразу поймал такси на Куинз Гейт. К тому времени, как Фрэнк закончил свой кофейный ритуал, он уже проехал половину Пикадилли.

* * *

В холле собственного дома Джоан Эббот в обществе Шеппарда и Беттс ждала звонка Ричарда.

Шеппард действовал быстро. Телефон в холле уже был подсоединен к записывающему устройству в фургоне, стоящем возле дома. У него также был провод с наушниками, подключенный к телефону, так чтобы он сам мог слышать разговор, находясь рядом с Джоан.

Оставалось только дождаться звонка Ричарда Эббота.

– Так что ты собираешься ему сказать? – в сотый раз спросил Шеппард.

– Что все чисто, и он может возвращаться хотя сейчас.

Ее голос звучал вяло и механически.

– И без штучек.

Беттс улыбнулась Джоан и взяла за плечо.

– Держу пари, у тебя легко появляются синяки.

Джоан почувствовала, как сжались костлявые пальцы, и опять она ощутила знакомое чувство беспомощности. По ее щеке сползла слеза.

– Ну что ты, не плачь, – сказала Беттс, осторожно вытирая слезу уголком маленького носового платка. – Мы же не хотим, чтобы твой голос звучал расстроенно, когда он позвонит, правда?

Сержант снова улыбнулась так, что не стало видно глаз.

– И потом, мы не сделали ничего такого, из-за чего тебе стоит плакать... пока.

После приблизительно часового ожидания телефон зазвонил. Джоан взяла трубку и сказала:

– Гарфилд Корт.

– Джоан? – это был Ричард.

– Да?

– Все чисто?

– Все чисто. Ты можешь возвращаться хотя сейчас.

– Отлично. Я скоро буду.

– Спроси его, откуда он звонит, – прошептал ей на ухо Шеппард.

– Откуда ты звонишь?

После недолгого сомнения:

– Из "Савоя"... А почему ты спрашиваешь?

– Просто любопытно.

– Спроси его, когда он будет.

– Когда ты придешь, дорогой?

– Я не знаю. Скоро. Мне еще нужно кое-что сделать.

Последовало молчание. Затем он сказал:

– Джоан, ты просто чудо. Спасибо за все.

И повесил трубку.

– Отлично, – сказал Шеппард. – Теперь мы пойдем наверх и приготовим наше небольшое приветствие.

Он пересек холл, Беттс, Джоан и три агента из Особого отдела последовали за ним. Беттс по-прежнему крепко держала Джоан за руку.

Табличка на двери лифта гласила, что лифт единовременно может вместить лишь четырех человек, и двое из Особого отдела сказали, что пойдут пешком, но Беттс возразила: "Мы все прекрасно поместимся", – и втиснув Джоан в угол, сама прижалась к ней. Джоан казалось, что она задохнется.

– Ты хорошая девочка, – сказал Шеппард.

– Слышала? – спросила Беттс. – Я чуть не писала от счастья, когда он сказал: "Джоан, ты просто чудо. Спасибо за все".

* * *

Эббот вышел из отеля "Пикадилли" на улицу под вечернее солнце и повернул в сторону Серкуса. Итак, у него появилась еще одна проблема.

Эрос на пьедестале выглядел не так. Как и Серкус. Впрочем, они вечно все портят. И эти девушки – почему они все обуты в нечто, напоминающее ортопедические ботинки для десантников. Конечно, мода меняется каждые пару лет... Ты не о том думаешь, сказал он себе. Сосредоточься. Желательно на своих проблемах. Которых у тебя хватает. Но сначала нужно найти проститутку, которая гак понравилась Нжала.

Следуя указаниям Котиадиса, ему не составило труда найти паб, который, как оказалось, находился за утлом на Брюер-стрит, и большую, черно скалящуюся, Дорис.

Она действительно оказалась большой. Или правильнее будет сказать, обширной. Ее было много, но подавляющее большинство прелестей было на своем месте.

– Ты – Дорис?

– А ты кто, моя прелесть?

У нее был приятный голос с явным акцентом кокни, диалекта рабочих районов Лондона.

– Ну я не то, чтобы друг мистера Осборна...

– У этого пердуна с лягушачьими глазами нет друзей, дорогуша.

– Хочешь срубить бабок? Настоящих бабок?

– Как? – она немедленно стала подозрительной.

Эббот кивнул в сторону стола в углу.

– Давай присядем, закажем выпить, и я все объясню.

– Кто ты?

– Агент.

– Агент по чему?

– По всему, от чего можно получить десять процентов.

– Послушай, мой дорогой, – сказала она своим дружелюбным голосом, – у меня уже есть сутенер, и он от тебя мокрого места не оставит.

– Нет, это ты послушай, дорогуша, – не менее дружелюбно ответил Эббот, – я еще не встречал сутенера, в котором я не мог бы проделать кулаком дырку. Так что давай не будем о котах, а перейдем к делу.

Дорис внимательно на него посмотрела. Она уже хорошо разбиралась в людях, пришлось научиться. И этот был явно крепче, чем казался, намного крепче. Она улыбнулась.

– О'кей, – сказала она. – Как тебя зовут?

– Джордж Уилсон.