Смерть с отсрочкой

Стрельба вокруг дома стихла, пулеметный треск сменился криками на непонятном языке.

Истекавшего кровью козопаса притащили к полковнику. Ровно через пять лет почти до минуты герру оберсту Клаусу фон Виттенбургу суждено было погибнуть под воздушным ударом русских в рядах танковой колонны на Дону, унеся с собой в неглубокую могилу тайну истинной причины, по которой он допрашивал пастуха-крестьянина в испанских горах. Еще до того, как заговорить с ним, полковник знал, что зря тратит время, но предоставил пленнику возможность продемонстрировать ослиное упрямство. Через пять минут сержант поставил его под оливковым деревом и выстрелил из пистолета в затылок.

Изарра в безопасных горах не услышала выстрела.

18

Анита Ромеро Молино не услышала пикап, ехавший по той же самой пыльной проселочной колее. Собиралась к ночи уехать, а старенькая машина не заводилась, поэтому она в последний раз поужинала с духами предков, заснув в бабушкиной постели. Стук автомобильной дверцы и чей-то шепот разбудили ее в двадцать минут второго ночи. Она спрыгнула с кровати, испугавшись и полностью проснувшись, натянула джинсы. По этой дороге не ездит ни одна живая душа, тем более в такое время, когда приходят только дурные вести. Она схватила тупой топорик, стоявший у двери, гадая, что делать дальше, и вздрогнула от неожиданности, услышав стук. Узнала голос бледного англичанина, который сегодня сюда заезжал с Сиднеем Старменом, вернувшимся на шестьдесят девять лет позже того, как это имело бы смысл.

— Какого дьявола вам надо? — крикнула Анита. — Почти два часа ночи!

— Знаю, — ответил Ник из-за двери. — От всей души прошу прощения, но у нас большие неприятности. Не знаем, куда еще можно податься. Разрешите войти?

Анита закусила губу, взглянула на потолок. Дома в Барселоне велела бы проваливать к чертовой матери, но тут, где еще витает аромат зеленоглазой бабки, нельзя отказать тому, кто просит убежища. Она поставила на место топор и открыла дверь. Их было четверо, вид у них был такой, словно они только что вылезли из могилы.

— Господи боже мой! — воскликнула она. — Столкнулись с кем-то на дороге?

Ник слабо улыбнулся, тряхнул головой.

— Устали немножко, и все, — сказал он и упал.

— Потеря крови, — объяснил Сидней, пока Ленни втаскивал Ника в дом. — Э-э-э… Это мои коллеги. Мистер Ноулс, сеньорита Сунер. С мистером Криком вы уже знакомы. Не возражаете, если я чайник поставлю? Крепкое горячее питье — вот что нужно человеку, а у меня с собой есть пакетики. Мед к чаю найдется?

— С тридцать седьмого года здесь нет пасеки, — ответила Анита. — Пчелы так и не вернулись. — Она уставилась на женщину с встрепанными волосами, окровавленными ногами и темными кругами под глазами, которая протянула ей руку.

— Зови меня Гваделупе, — усмехнулась ведьма. — Ленни мой жених. Есть чего-нибудь выпить?

Комната закружилась перед глазами Аниты, но для сна происходящее было слишком безумным. Она указала на Ника, обмякшего на деревянном стуле.

— Уложите его в постель и воды принесите. Надо печь растопить. — Повторила по-английски, и Ленни поднял Ника, положил на кровать.

— Спички где? — спросил он. — Я огонь разведу.

— Я воды принесу, — вызвалась Гваделупе, но Сидней остановил ее.

— Сам схожу, — сказал он. — Знаю, где ручей.

Анита проследила, как он хромает от дома, предложила Гваделупе сигарету с вопросом:

— Что за хреновина происходит?

Гваделупе пожала плечами:

— Понятия не имею. Мы только что вытащили вон ту парочку из какой-то пьяной компании. По-моему, молоденький тяжело пострадал.

— В полицию сообщили?

Гваделупе оглянулась на Ленни, склонившегося у железной плиты, подкладывая в угли растопку. Затянулась сигаретой, качнула головой:

— По-моему, это было бы неправильно.

Анита взглянула на нее и кивнула.

— Ничего никогда не меняется, правда? — спросила она. — У меня в машине аптечка. В буфете бутылка aguardiente.

Ленни был откровенно шокирован травмами Ника. Анита, обмывая раны вафельным полотенцем, смоченным горячей водой, и пользуясь средствами из аптечки, с ужасом обнаружила, что у него отрезан кончик левого мизинца, а мочка левого уха превращена в кровавую кашу. Сидней, словно вернувшийся призрак, смотрел, как девушка вытирает лоб молодого человека на той же кровати, где ему когда-то спасли жизнь. Волна адреналина, поддерживавшая его в этот вечер, давно иссякла, ушла, как дымовая завеса, развеянная ветром, обнажив подступавшее беспокойство. Избиение в гостинице причинило ему непоправимый вред. Выйдя из дома, он помочился кровью; возясь с ширинкой, обнаружил, что правая рука от локтя до кончиков пальцев полностью онемела, словно он уже умер. Правым ухом он слышал только глухие невнятные звуки, язык стал тяжелым и толстым, внезапно перестав помещаться во рту. Кроме того, возникло отчетливое физическое ощущение, будто кто-то сидит у него на левом плече, шепча в слышащее ухо, что времени остается совсем мало.

Анита прополоскала в ведре полотенце, подняла глаза, сверкнувшие в свете свечи.

— По-моему, вы должны рассказать нам, что именно тут происходит, сеньор Сидней Стармен, — сказала она.