Смерть с отсрочкой

— Не стоит, мистер Ноулс, — сказал он наконец. — Утром мистер Крик либо явится, либо не явится. Дадим ему все шансы нас догнать.

Сидевший напротив него Ленни безнадежно согнулся, уткнувшись локтями в колени и повесив голову.

— Мне глубоко плевать на Никеля, — пробормотал он. — Меня беспокоит положение с водкой.

— Прелестно.

— Не то чтобы я алкоголик или кто-нибудь вроде того, — объяснил Ленни. — Просто люблю время от времени чуточку выпить, точно так же, как вы.

— Конечно.

— Особенно после такого дня, как сегодня.

За стенами зала ветер с тихим воем гулял по пустому вокзалу, лампы сочувственно мигали. Ленни хлебнул водки, подержал во рту, пока не пропало всякое ощущение. Даже не помнится, был ли когда-нибудь так далеко.

— По правде сказать, мистер С., — объявил он после минутного размышления, — если б я знал, что так будет, ни за что не поехал бы.

— Это я уже слышал, — улыбнулся Сидней, слыша себя как бы из дальней дали. — Семьдесят лет назад кто-то сказал то же самое.

6

Джо Кироу лежал в грязной луже собственной крови, как бы причастившись к земле, которую пришел защищать.

— Если б я знал, что так будет, ни за что не поехал бы, — прошептал он.

Сидней прикусил губу и улыбнулся. Эйфория после триумфального прибытия в Испанию быстро испарилась, оставив чувство разочарования, уныния, страха, которое нарастало в пустые недели в Фигерасе, во время первых неумелых строевых занятий в Альбасете и теперь в преступном самопожертвовании на крутом пыльном обрыве над искрившейся Харамой. Интернациональные бригады были частью армии, организованной на манер профсоюза, укомплектованной революционерами и ораторами; ее ряды составляли агитаторы разнообразных национальностей; мечтатели, преисполненные надежд; коммунисты, державшие карты в руках. Пастозные от дизентерии своевольные отпрыски лучших европейских семейств сидели на бархатных банкетках «Гранд-отеля» в Альбасете рядом с сильно пьющими ирландскими республиканцами, фанатики из уэльской Ронты[30] проходили излюбленную бригадными комиссарами муштру сомкнутым строем вместе с беглыми представителями германского рабочего движения с окаменевшими лицами, сильно забавляя толпы зевак, тогда как французские волонтеры протестовали, заявляя, что сомкнутый строй в бою не поможет. Над каждым жизненным аспектом в Альбасете маячила Партия, чье всевидящее око и безупречная с виду организация вселяли ощущение безопасности и надежности, обещая, что скандальная глупость и непригодность ее человеческих составляющих в конце концов как-то исправятся. Джо находил в Партии великое утешение и опору, разозлившись на Сиднея, когда тот заявил, что не верит ни одному ее слову. Они как бы поменялись ролями — теперь Джо был наивным дурачком с горящими глазами, кивающим в ходе полемики, начищая бесполезную винтовку фирмы «Росс».

В тот момент это уже не имело значения. Если они собирались уйти, то надо было уходить, когда гнусный сукин сын Андре Марти предоставил им такую возможность в конце своей великой речи на поле для боя быков. В тот день никто не вышел из строя, и Сидней гадал, что стало бы с теми, кто шагнул вперед. Партия отбрасывала длинную черную тень — казалось, огромная масса истинно верующих и искателей приключений будет принесена в жертву некой необъявленной цели. Полная уверенность Сиднея в собственной неотвратимой гибели сопровождалась полной уверенностью, что большинство окружающих не погибнет. Он смотрел в лица товарищей и с полной ясностью прозревал их судьбу. Не возникало никаких сомнений: этот выживет, этот нет.

Он взглянул на Джо. Не выживет.

Они уже два дня сидели за флангом, обороняя британский пулеметный пост в тридцати ярдах слева. Сидней покинул предписанную позицию после первого вражеского залпа. Он ничего не знал о расположении орудий, хотя не надо быть специалистом, чтобы сообразить, что вражеская артиллерия имеет определенную дальность. В двадцати ярдах позади голый каменный пласт. Отсюда он казался открытым и незащищенным, но Сидней решил, что при небольшой передислокации станет невидимым и недосягаемым. Джо не желал передвигаться, услышав, что было с теми, кто покидал пост под огнем, однако Сидней уговорил его и тем самым спас жизнь. На какое-то время.