Смерть с отсрочкой

— Все в порядке, и мы уцелеем, если будем держаться в тени.

Джо тряхнул головой. Эта ночь принадлежит маврам.

— Забудь. Они нас слышат. Я предпочел бы остаться с яйцами, товарищ. Нашел воду?

— Нет. Сразу вернулся, как выстрел услышал.

Джо сморщился — желудочный сок просочился на поврежденный нерв.

— Чувствую, все это плохо кончится.

Без очков он выглядел моложе.

— Ничего еще не кончилось. Дай-ка сюда свой красивый шарф.

В Лондоне миссис Кироу славилась своими шелковыми шарфами. Они были на шесть дюймов длиннее и на целых два дюйма шире любого сопоставимого изделия и продавались только в самых лучших магазинах. Старушка никогда бы не догадалась, что однажды вещь из коллекции «Альбион» свяжет запястья ее смертельно раненного сына на шее неудачника-егеря. Перевал находился в трехстах ярдах выше, а дорога в низине к медпункту начиналась на четверть мили дальше. Нагруженный оружием Сидней полз на четвереньках, волоча за собой Джо и скрываясь в тени. Они останавливались передохнуть за валунами или в кустах, слыша жалобные крики с незнакомым акцентом: «Sanitario! Sanitario!»,[31] которые издавал невидимый раненый, насмешливые вражеские свистки, жужжание, треск и удары снайперских снарядов из мавританских рядов, панические ружейные залпы и пулеметные очереди необученных добровольцев, запуганных слухами о бесшумных ножах мавров. Все это время Джо бормотал, шутил, как будто остроумные замечания могли отвлечь Смерть от насущного дела, но перед самым перевалом стал серьезным.

— Пообещай мне кое-что, Сид, — пропыхтел он, издавая запах крови, запачкавшей его зубы. — Обещай, что после этого поедешь домой и никогда больше ни во что такое не ввяжешься.

Руки и колени Сиднея кровоточили, тело, избитое за два дня боев, дико болело. Винтовки на спине весили пятьдесят фунтов, но гордость не позволяла их бросить. Вдобавок он знал, что сразу же за перевалом они с Джо окажутся в безопасности, поэтому, глотая ртом воздух, кивнул:

— Обещаю, приятель. Еще чуть поднатужимся и очутимся дома, сухие.

Он добрался до пункта помощи через шестьдесят минут с Джо и висевшими на плече винтовками. Джо умер ровно час назад.

7

Отель «Альгамбра» представлял собой невзрачный двухэтажный блок из розового бетона на южной окраине Матаморосы. Выстроенный для коммивояжеров, овощеводов и нелегальных свиданий, он стоял в стороне от дороги, проливая стерильный неоновый свет на пустошь, заросшую сорняками и усыпанную гонимым ветром мусором. Несмотря на неоднократные напоминания, что инвалидная коляска электрическая, Ник упорно катил толстяка по холодному вестибюлю с регистрационной стойкой и дальше по голым коридорам к отведенному им номеру на нижнем этаже. Волосы на затылке вставали дыбом, пальцы на ногах поджимались даже на таком уровне контакта с другим человеком. Профессор не пытался романтизировать предложение, и грубое обещание заплатить за оказанные услуги лишь слегка сгладило то, что предстояло Нику. Номер был не менее безобразным, чем внешний вид отеля, с чисто выметенными полами, двуспальной кроватью и привинченным к стене телевизором.

Профессор принюхался, когда Ник его вкатил.

— Пойдешь в душ?

— Потом, — сказал Ник.

— Сейчас, — потребовал профессор. — Воняешь, как поросенок.

Горячая вода не утопила порхавших в животе бабочек, и, насухо вытираясь, Ник отверг протянутую руку судьбы. Открыв дверь ванной и видя ожиревшего, волосатого, голого, немощного академика на электрическом стуле, он признал, что Ленни пришел бы в презрительное негодование, только Ленни тут не было.

Профессор окинул взглядом полуобнаженное тело Ника.

— Быстро управился, — заметил он. — Потрудился намылиться?

— Конечно, — соврал Ник, чуя запах собственного взволнованного пота.

— Нервничаешь? — улыбнулся профессор. — Немного же на тебе мяса, мальчик.

— Сплошь мышцы, — улыбнулся Ник в ответ.

Профессор поднял бровь.

— Посмотрим. Отдохни в постели, пока я душ приму. Поедим после дела.

Ник кивнул, отступил в сторону, дав проехать коляске. Номер был одним из двух в отеле, предназначенных соответственно требованиям ЕС для людей с ограниченными физическими возможностями, включая душ с низким сиденьем и поручнями. Имелся и звонок срочного вызова, приводившийся в действие рывком шнура и оповещавший служащих о нуждах беспомощных постояльцев. Встав на низкое сиденье, Ник привязал шнур к потолку и, пока профессор распевал Бизе в предвкушении грядущих наслаждений, крепко припер гладильной доской дверь ванной. Быстро одевшись, включил музыкальный канал Эм-ти-ви, прибавил звук, обшарил брючные карманы профессора. Бумажника не оказалось — должно быть, недоверчивый сукин сын забрал его с собой в ванную, — но поиски принесли ключи от инвалидной машины, несколько евро мелочью и карманный аэрозоль с феромонами. Ник все это забрал и выехал с гостиничной автостоянки. Профессор к тому времени даже не успел хорошенько намылить подмышки.

Через час Ник прибыл в Паленсию, и, как ожидалось, Ленни от всей души возмутился.