Смерть сердца

Жизнь в «Вайкики» ничто не сдерживало, и оттого все здесь вели себя напористо и искренне. Здесь соблюдали разве что самые невинные приличия – благодаря чему Дафна орала, но не сквернословила, Дикки был суров, но скромен, и даже рука мистера Берсли вчера вечером все-таки остановилась в нескольких дюймах от бантика на заду у Дафны. Приличия не слишком-то сдерживают природу – природа, сказать по правде, в их стенах только крепнет, – а потому люди тут без конца таращились, краснели и бледнели, повинуясь любому примитивнейшему порыву. После Виндзор-террас Порция увидела в «Вайкики» честную грубость первобытных людей, а не тех, кто лучше скроет пустоту внутри. Сотрясавшие дом хлопавшие двери, спешный топот ног по лестнице и шум канализации, щедрость миссис Геккомб в обхождении с полукронами и шиллингами, множественные чувственные приметы того, что Дорис была человеком и не существовала в вакууме, превращали «Вайкики» в стихийный источник жизни. Здесь жили, казалось, под высочайшим напряжением, и Порция глазела на Дафну с Дикки примерно так же, как могла бы глазеть, скажем, на динамо-машины. По ночам она думала, какую же мощность приходится выдерживать кроватям в соседних спальнях.

Теперь, с позиций этой свободной жизни, она видела – а точнее, увидела – не только тех, с кем она познакомилась в «Вайкики», но и вообще всех, кого знала. Несколько замеченных ею здесь крупных фигур и представляли – с пугающей точностью – все знакомое ей общество, и отрицать этого сходства она никак не могла. За ними-то ей приходилось подмечать каждое желание, каждое побуждение – ведь как желаний, так и побуждений у нас вообще пугающе мало. Ее любовь по-прежнему надеялась вытеснить все воспоминания о том, что Эдди может быть в чем-то похож на мистера Берсли. И все равно что-то ее спрашивало или, скорее, принуждало ее спросить себя, а не Эдди ли сидел с ней вчера вечером на козетке?

Порция нащупала шестипенсовик для пожертвований, засунутый под правую перчатку. Она сжала кулак, и легкое почесывание, рифленые края новенькой монетки напомнили ей о том, где она, – в церкви городка Сил, среди закаленных пожилых прихожан в коричневой, серой, синей или лиловой одежде с недорогими меховыми воротниками. Плавкое солнце косилось в южные окна, обводило меха нимбами из пылинок, оставляло на щеках отпечатки витражных ромбов. Слегка обернувшись, Порция заметила людей, к которым они ходили на чай. Над сплоченной паствой вздымалась церковь во всю свою добрую, неисповедимую высоту. Задрав голову, она разглядывала восточное окно и его сверкающую историю; она не сразу вслушалась в исповедь и только сейчас начинала понимать, о чем идет речь – Пасха уже прошла, но это не значит, что нужно снова проявлять скупость, свойственную людям в дни поста.

Хор, обдуваемый потоками воздуха из органа, скрылся в ризнице под башенкой. Когда процессия проходила мимо миссис Геккомб, та несколько раз оценивающе взглянула на подризники. «Чистоль» и ревностный труд ее товарок придали крестообразной процессии белое сияние. Отзвучали последние аккорды, ряды обменялись еле заметными улыбками, и прихожане радостной гурьбой высыпали на улицу. Миссис Геккомб обожала поговорить после службы, а потому они с Порцией спускались с холма в окружении порядочной толпы друзей. Дафна и Дикки в церкви появлялись редко, по воскресеньям, после вечеринки, они всегда голосовали против того, чтобы куда-то идти. Салон «Вайкики», где снова навели порядок, был весь залит солнцем, Дафна и Дикки читали воскресные газеты под крепкий аромат жарящегося мяса. Без двадцати минут девять, когда миссис Геккомб и Порция отправились в церковь, они еще даже не спустились к завтраку. Снаружи в ощутимо прохладном воздухе метались чайки, и миссис Геккомб поспешно захлопнула стеклянную дверь.

– Привет, – сказал Дикки Порции, – ну что, как самочувствие?

– Все хорошо, спасибо.

– Ну, все закончилось, и слава богу, – ответил Дикки и снова уткнулся в «Сандэй Пикториал».

Дафна расхаживала по дому в красных туфлях на каблуках и без задников.

– Господи боже, – сказала она. – Сесил такой слюнтяй! Сначала вот так вот рано пришел, потом вот так вот торчал допоздна. И как у него только духу хватило, я не понимаю… Кстати, Клара забыла свою перламутровую сумочку.

Миссис Геккомб, поправив парочку безделушек, сказала:

– Какой замечательный вы тут навели порядок.

– Везде, кроме книжного шкафа, – с нажимом сказал Дикки.

– А что с книжным шкафом, дорогой?

– Чтобы навести там порядок, нам понадобится стекольщик. Солдафон Дафны разбил локтем стекло – ты бы и сама заметила, мамуля, если бы пригляделась повнимательнее. И я что-то не слышал, чтобы он предлагал оплатить счет.

– Ох, дорогой, вряд ли мы можем его об этом просить… Вечеринка ведь, кажется, удалась на славу.

Дафна подала голос из-за разворота «Сандэй Экспресс»: