Смерть шла вместе с ними

Коридорный провел их по коридору, открыл дверь в их номер и включил свет. Это была комната, которую можно найти в любом отеле подобного типа. Она была меблирована скорее экономично, чем комфортабельно, и не располагала к длительному пребыванию в этом помещении.

— Экзекуция кого?—переспросил Франк, закрывая дверь.

Парень энергично потер руки о брюки. Можно было подумать, что он собирался сообщить им радостную весть.

— Убийцу Болтенвилла. Вы не видели газет? За один вечер он прикончил трех женщин, после чего сдался полиции. У меня есть предчувствие, что он больше никого не сможет убить завтра после девяти часов утра!

— Вы свободны,— холодно проговорил Макс, не глядя на коридорного, который взглянул на него круглыми глазами.

— Но, мистер, то, что я вам...

— Убирайтесь! — вполголоса повторил Макс, и коридорный не заставил себя просить вторично. Но дойдя до двери, он заколебался и снова повернулся к Суливанам. Неподвижные и молчаливые, они пристально смотрели на него. В них было что-то такое, что вселяло в коридорного ужас.

Когда он ушел, Макс поднял чемодан и бросил его на кровать. Франк застыл на середине комнаты. Снова послышались удары молотка.

— Какое чувство испытывает человек, когда его ожидает виселица?— неожиданно спросил он.

— Никогда об этом не задумывался,— ответил Макс, но на несколько секунд прекратил заниматься багажом.

— Быть взаперти, слышать удары молотка и знать, что это для тебя, слышать шаги, приближающиеся по коридору, и не иметь возможности ничего не предпринять для своего спасения,— тихо прошептал Франк.— Как зверь в клетке...

Макс не издал ни звука и стал раздеваться.

— Это может случиться и с нами,— продолжал Франк, и капли пота покрыли его лицо.

— Ложись! —приказал Макс.

Они молчали, пока оба не легли, и Макс погасил свет. Затем раздался голос Макса:

— Я размышляю о том, где мы можем найти Магарта. Но вообще, это не должно оказаться сложным делом. Трудность заключается в том, чтобы найти место, куда он запрятал Ларсона, и узнать, заговорил ли он.

Франк ничего не ответил: он по-прежнему прислушивался к ударам молотка, забивающего гвозди.

— Как ты думаешь, сколько еще времени будет продолжаться этот стук?— спросил он.

Макс, от которого ничего не ускользало, заметил легкую дрожь в голосе Франка.

— Пока они не закончат. Спи!

Но Франк не мог спать, он слушал удары молотка, и это действовало ему на нервы. Даже дыхание Макса — спокойное и почти не слышное — раздражало его.

«Спать при таком шуме...» — со злостью думал он.

Франк злился еще потому, что его нервы оказались не такими крепкими, как у Макса. Ему было страшно.

Наконец шум снаружи смолк, но Франк не мог спать. Немного позднее его заставил вскочить с кровати и кинуться к выключателю какой-то жуткий треск.

— Что такое?— вскрикнул он на грани истерии.

Макс проснулся сразу же после того, как зажегся свет.

— Проверяют трап,— сказал он.

После этого ни тот, ни другой не могли заснуть. Франк вспоминал прошлое: лица женщин и мужчин появлялись перед ним, не давая возможности уснуть.

Макс также не спал, он раздумывал о Франке. Последнее время он внимательно приглядывался к сообщнику. Хотя не было никаких внешних признаков, что Франк потерял хладнокровие, но у Макса появились определенные подозрения на этот счет. Его беспокоила мысль: сколько времени выдержит еще Франк. Он давно знал Франка. Они вместе организовали номер по метанию ножей, и это было еще в то время, когда они оба находились в школе.

Они заснули под утро и проснулись лишь тогда, когда в половине девятого горничная принесла им кофе и булочки. Вместе с ней в номер ворвалась атмосфера возбуждения. Атмосфера еще более наэлектризованная, чем накануне, но которая совершенно не тронула Макса. Он уселся в кровати, налил кофе и передал чашку Франку, который поставил ее на ночной столик.

— Через несколько минут они придут за ним,— сказал Франк, выдав тем самым свои мысли.

— Эти булочки недостаточно горячи! — проворчал Макс, который уже вылез из кровати и направился в ванную.

Он кончил бриться, когда упал трап. Этот шум не потревожил его. Макс продолжал чистить бритву, и его лицо оставалось таким же холодным, как и всегда. Сразу же после падения трапа с улицы через открытое окно донесся чудовищный вздох облегчения. Он взглянул в окно и увидел толпу народа, расходящуюся от тюрьмы.

«Скопище коршунов!» — подумал он и, охваченный холодной яростью к этой народной жажде зрелищ и нездоровому любопытству, плюнул в окно.

Когда он вернулся в комнату, Франк был молчалив. Он все еще лежал. Его наволочка была мокра от пота, который покрывал его лицо.

Оба ничего не сказали. Макс обратил внимание на то, что Франк не притронулся ни к кофе, ни к булочкам.

Пока Макс одевался, они слышали шаркающие шаги людей, возвращающихся к себе и переговаривающихся о происшедшем. Франк смотрел в потолок, прислушиваясь к уличному шуму, и пот продолжал струиться по его лицу.

— Я скоро вернусь,— произнес Макс с порога комнаты.— Ты лучше подожди меня здесь.

Франк не доверял собственному голосу и поэтому промолчал, а Макс и не ожидал от него ответа.