Смерть швейцара

Под мышкой у него что-то топорщилось, и Лена сразу поняла, что он вооружен.

«Телохранитель» — хладнокровно констатировала она и отправилась дальше — мерить шагами отпущенный ей майором Кильватером участок. После случая с пенсионером Савельевым проявлять инициативу ей как-то не улыбалось, тем более, она была уверена заранее, что разрешение на ношение оружия у телохранителя находится в полном порядке. Слишком красноречиво об этом свидетельствовали автомобильные номера Дворянского клуба.

Минут через десять-двенадцать после этого к стоянке Главпочтамта подкатила машина синего цвета марки «Сааб» — не самой последней модели и далеко не новая. Лена Тарабрина мысленно на всякий случай взяла на заметку и этот факт. Надо же было ей, черт возьми, брать на заметку хоть что- нибудь!

«Вот если бы сейчас было часов девять-десять вечера, — мечтательно подумала она, глядя, как подошвы ее форменных сапог отпечатывают на снегу две параллельные линии, — мне наверняка бы попалась кучка дебоширов, которых я бы с чистой совестью отправила в кутузку и считала бы после этого свою задачу выполненной».

На маленькой аккуратной площади у Главпочтамта располагались два самых респектабельных ресторана Первозванска, и первые посетители, решившие по той или иной причине свести между собой счеты, появлялись без верхней одежды из дверей примерно в это самое время. В помещении ресторанов подобного рода выяснение отношений было строжайше запрещено, и потому джентльменам приходилось выходить на холод, где они и становились легкой добычей дежурного патруля.

Не то чтобы Лене хотелось разнимать драчунов, она жаждала хоть какого-нибудь дела, которое смогло бы скрасить бесконечно тянувшиеся часы дежурства.

«Знал же Киль, куда меня упечь, — горевала она, меряя шагами маленькую площадь и поглядывая временами на то, что творилось вокруг. — Бездействие — вот что для меня самое страшное, и Кильватер отлично об этом знает. Для него ведь главное что? — спрашивала она себя, разглядывая тихий угол, где припарковались две иномарки. Во второй — синем «Саабе», стоявшем несколько поодаль от «Мерседеса», — она успела разглядеть двух пассажиров. Они, хоть и остановились у Главпочтамта уже довольно давно, никуда из машины не выходили. — Для него главное — показать, что перед ним ты ничто и права на собственные «закидоны» не имеешь, — думала Лена. — И не то что на «закидоны» — это бы еще ладно, но даже на сапоги, хотя бы чуточку изящнее уставных. Хорошо еще, что Кругляк промолчал про мой интерес к привидениям, а то было бы трепа на весь месяц, а то и на год».

Пока женская часть сознания сержанта Тарабриной обижалась на полковника Кильватера, другая, профессиональная, неожиданно стала подавать на центральный пульт — в красивую голову JIeны — тревожные сигналы.

Минутой позже пришло понимание, отчего в ее душе поселилась тревога. Она, как ни странно, была связана все с тем же синим «Саабом». Его экипаж упорно отказывался покидать автомобиль уже в течение получаса. Казалось бы, что здесь такого — стоит себе машина и стоит? Но нет, Лена стала подозревать, что сидевшие в ней люди не просто прячутся в салоне от непогоды, хотя погода, надо сказать, для февраля была на диво, — а ведут наблюдение за массивными дверьми Главпочтамта.

Лена подошла поближе к машине, чтобы видеть двери почтамта примерно под тем же углом, и отметила, что лучшего места для наблюдения не найти. Прежде всего, машина находилась от дверей на некотором удалении, на стоянке, так что всякий, кто вышел бы из здания и, не ожидая подвоха, смотрел бы только перед собой, не заметил бы ни «Сааба», ни сидевших в нем наблюдателей, в то время как те отлично видели всех выходящих.

«Уж не за той ли красивой парочкой, что вошла в здание почтамта, следят эти ребята из «Сааба»? — задалась вопросом Лена. Она находилась на площади уже примерно час, и другие люди, достойные, на ее взгляд, слежки, в двери Главпочтамта с тех пор, как она заступила на дежурство, не входили. Лена вспомнила о молодых людях еще и потому, что это, наверное, была самая красивая пара, которую ей только доводилось в жизни видеть. А красота нуждается в бережном отношении. Это она относила не только к молодым дворянам, но, отчасти, и к себе самой.

Затянув понадежнее пояс с кобурой на сером форменном пальто, Лена решительным шагом направилась к «Саабу». У нее возникла мысль проверить у тех двух молодцов, что сидели за тонированными стеклами, документы.

«Хуже от этого не будет, — рассуждала она, — а польза может быть большая. Вдруг это преступники какие-нибудь? Тогда Киль навесит на мою красивую грудь медаль и не посмеет больше делать замечаний насчет сапог». Форменные сапоги Лена не уважала и ничего не могла поделать с этой острой, как нож, антипатией к казенному изделию.

Лена, подходившая к «Саабу» с противоположной стороны от почтамта, оказалась у машины в тылу и поэтому отлично видела и вход в здание и все, что произошло на площади в следующую минуту.