Смерть швейцара

По мере того, как рассказ администратора приближался к описанию не слишком приятных событий, участницей которых ей довелось быть, настроение у нее портилось — слишком живы были еще воспоминания о смертельной опасности. Тем не менее, она чувствовала, что просто обязана понять суть того, что с ней произошло в Первозванске. Понять и сделать соответствующие выводы. В противном случае, какая из нее, к черту, получится журналистка? Ольга любила свою профессию и верила, что журналист должен уметь докапываться до скрытых причин явлений современного мира. В этом смысле поездка в Первозванск — пусть даже она и была сопряжена с риском для жизни — явилась для нее бесценной школой жизненного опыта и источником познания сильных и слабых сторон своей души.

— Итак, — произнес Меняйленко, — мы остановились на том, что Алексей Витальевич Заславский, переговорив с Сенечкой, уверился в том, что картину Рогира украл Паша — это, в каком-то смысле, соответствовало истине — и что он сделал это непосредственно перед открытием вернисажа. Последний вывод Заславского был ошибочным и повлек за собой еще одно неверное предположение — что Паша по-прежнему находится в городе.

Иногда бывает, что и на умного человека нисходит затмение и он делается рабом какой-нибудь одной навязчивой идеи, — продолжал администратор. — А все потому, что он отказывается видеть слабые стороны своих теорий, то есть лишает себя возможности непредвзято оценивать события. Вот и Заславский — внушил себе, что Паша в городе — и шабаш. А раз так, то, стало быть, Пашу надо найти, отобрать у него картину и как следует наказать за предательство — то есть, попросту говоря, убить. Никак не меньше — прошу иметь это в виду! — громко выделил Александр Тимофеевич и, чтобы придать своим словам больше весу, намеренно сделал паузу и оглядел слушателей.

Радоваться тут, конечно, нечему, но таковы приметы нашей нынешней жизни, — произнес он чуть погодя печальным голосом. — Сейчас могут убить за пятьсот и даже за триста долларов, чего же тогда удивляться, что Заславский задумал рассчитаться с Пашей, когда речь шла о двадцати миллионах долларов, а за эту сумму Алексей Витальевич готов был не то что ухлопать одного неверного друга, но и — при необходимости — спалить весь Первозванск. Будто заранее предчувствуя, как сложатся события, антиквар вытребовал себе в качестве подручных парочку громил, снаряженных пистолетами с глушителями системы ТТ. Эти два киллера были не местные и прибыли из Усть-Волжска, где у Заславского имелись знакомства в среде местных авторитетов. В случае, если бы пролилась кровь, на него не должна была упасть даже тень подозрения — Алексей Витальевич чрезвычайно дорожил своей репутацией и положением в обществе.

Так вот, — Меняйленко перевел дух и продолжил свое повествование, — оказавшись в «Первозванском трактире», где у него была назначена встреча с его ландскнехтами, Заславский неожиданно наткнулся на Ольгу Туманцеву. А он знал, что она была подругой Паши. И тут с ним опять сыграла дурную шутку засевшая в его голове идейка. Раз девушка здесь, значит, и Каменев неподалеку.

— Но ведь я — еще до того, как уехать в Первозванск, — сама ему позвонила и сказала, что Паша пропал. Хотела у него узнать, где он, — вступила в разговор Ольга.

— Так Заславский вам, Оленька и поверил, — с усмешкой бросил администратор. — Я же говорю, что он оказался в плену навязчивого представления, что вокруг него организован самый настоящий заговор для того, чтобы лишить его драгоценной картины Рогира. Он был уверен, что вы с Пашей работаете заодно, а ваш звонок — не более чем отвлекающий маневр. Вы, по мнению Алексея Витальевича, являлись человеком, которому Паша должен был, что называется, «сбросить», передать украденную картину, поэтому ему нужно было установить, где вы поселились в Первозванске. Вы же ему об этом не сказали?

— Не сказала. Более того, я вела себя вызывающе и отказывалась отвечать на все его вопросы, касавшиеся нас с Каменевым.

— Вот видите, — подчеркнул Меняйленко, — а еще удивляетесь, что Заславский вас невзлюбил. Впрочем, антиквар повел себя весьма тонко. Чтобы контролировать каждый ваш шаг, а самому остаться в тени, он решил использовать Сенечку. Когда вы вышли из ресторана и побрели по улице в поисках такси, он сначала медленно ехал за вами в своем «Вольво», а потом, убедившись, что вам так или иначе придется тащиться к площади у драмтеатра, обогнал вас, подъехал к ларьку, где Сенечка торговал, и, дав ему описание вашей внешности, попросил усадить вас в такси и проследить за тем, куда вы поедете. Оттого-то Сенечка и кинулся с таким энтузиазмом на поиски машины.

— Да я с самого начала сказала этому Сенечке, что живу в Усольцеве, — промолвила с недоумением Ольга, чуть пристукнув по столу фигурной ножкой высокого венецианского бокала, — он мог сразу сообщить об этом Заславскому.