Смерть со школьной скамьи

— Учетно-регистрационная дисциплина, статистика — вещь суровая, против нее не попрешь! По статистике он матерый враг советской власти. У нас прошлый месяц был результативным, и этот неплохо начали. В апреле Солженицын был, нынче стишок про Брежнева.

— Какой стишок? — Водитель посмотрел на нас в зеркало заднего вида. — «По Советскому Союзу цены снижены опять»? Этот, что ли? Это же туфта на постном масле!

— Кому туфта, а кому — показатель раскрываемости антисоветской деятельности среди социально неустойчивого элемента. И потом, — контрразведчик опустил стекло, сплюнул на асфальт, — чем этот стишок хуже Солженицына? Читал я его на той неделе, у парней со второго этажа брал…

Мимо нас прошли две старшеклассницы в коротких школьных платьях. Ножки стройненькие, фигурки точеные. Распущенные волосы свободно ниспадают на плечи. Красота! Обеих бы в губки расцеловал и был счастлив.

Водитель при виде девушек скривился.

— Что за мода пошла такая: форменное платье — выше колен! Где это видано, чтобы молодые девки одевались в школу, как потаскухи на шабаш? Волосы неприбранные, колготки капроновые, в ушах серьги — срамота! Куда у них родители смотрят?

Мы с молдаванином переглянулись, но возражать не стали.

— Так вот, — после паузы продолжил контрразведчик, — взял я у парней рукопись Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Думаю, на дежурстве делать нечего будет, почитаю. А на позапрошлой неделе мне попался изъятый рассказ «Отель на двоих». Я его запоем прочитал, от меня потом жена три дня пряталась.

Контрразведчик сидел позади водителя, и так получалось, что рассказывал он мне, хотя по идее должен был делиться впечатлениями с коллегой по службе, а не с задержанным.

— Сюжет «Отеля» очень прост, — продолжил он. — Молодая итальянка приезжает в отель у моря и кувыркается со всеми подряд: с хозяином отеля, с его сыном, с моряками, с садовником, еще с кем-то, уже не помню. Рассказ в принципе ни о чем, но как написан, как все красочно изложено! Прочтешь страничку — и чувства наружу просятся.

— Пошлятина, — прокомментировал водитель.

— Это смотря что пошлятина! Так вот, прочел я этот «Один день Ивана Денисовича» и натурально офигел — это же надо такую дрянь написать! Сюжет — закачаешься! Короче, один зэк в сталинские времена проснулся после подъема. Его за нарушение дисциплины послали пол мыть. Потом он идет в больничку, хочет от работы откосить. Ничего не получается. Идет на работу, обедает, идет с работы. В бараке получает письмо от жены. Ложиться спать. Все! Больше ничего нет! Вот то, что я вам сейчас рассказал, — это и есть весь рассказ: тупое повествование о том, что делает зэк в лагере. Этот Солженицын забыл только написать, как его Иван Денисович на очко ходил и чем задницу вытирал.

— Скорее всего, ничем, — предположил водитель. — В те времена бумага в зоне большим дефицитом была. Это нынче зэки разбаловались: на кроватях спят, папиросы курят, мясо в обед едят. Телевизор в каждом отряде есть. Не зона, а санаторий!

— Так за что тогда Солженицына из Союза выслали, если он всякую чепуху писал? — спросил я.

— Вот за это и выслали, чтобы больше не писал, как русский Иван Денисович в столовой за бандеровцами суп доедает.

Рядом с нашим автомобилем прошли парни-старшеклассники. В руках сигареты, волосы до плеч, воротники модных рубах выпущены поверх пиджаков.

— Будь моя воля, — злобно сказал водитель, — я бы всю эту волосатую кодлу наголо обрил и в колхоз бы на все лето отправил, на исправление. Чтобы в пять часов утра уже на ногах были, коровам сено задавали. А то ведь что за молодежь растет: девки одеваются, как проститутки, пацаны волосы отращивают, как бабы. Не молодежь — гнилье одно!

Из второй «Волги» к нам направился неприметного вида мужчина в пиджаке. Лысый комитетчик вернулся в подъезд.

Новый чекист сел на переднее сиденье.

— Меня зовут товарищ Иванов, — представился он. — Называй адрес. Обыск у тебя делать будем.

— Какой адрес? — уточнил я. — Райотдела или общаги?

— На работе ты сегодня не был, так что поедем к тебе домой.

— Так я и дома не был, вахтерша может подтвердить.

— Адрес! — жестко отрезал он.

«Как видно, вы, ребята, не доллары собираетесь искать, — подумал я. — Да и по фигу! У меня комната стерильная, даже ножичка самодельного нет. И от фотографии я вовремя избавился».

Всю дорогу мы ехали молча. Словоохотливый молдаванин в присутствии «товарища Иванова» как воды в рот набрал.

«Волгу» мы оставили метров за сто до хлебокомбината. Я пошел в общежитие первым, чекисты сзади.

— Рассказал про Солженицына? — вполголоса спросил Иванов.

— Все рассказал, как договаривались, — так же вполголоса ответил молдаванин.

— Посмотрим, стуканет, падла, или нет.

«Вот так контора! — подумал я. — Это ведь они своего водителя так проверяют. А я-то думал, какие общительные ребята в КГБ работают! С первым встречным прочитанным делятся».