Смерть содержанки

— О Господи! — произнес Фред.

— Это нам не поможет. Господь просто отпустил бы его с миром, наказав впредь не грешить. Орри убил эту женщину?

Фред отставил стакан в сторону и неловко поежился. Взглянул на Сола, потом перевел взгляд на меня и наконец снова посмотрел на Вулфа:

— Уж больно круто вы завернули. Правильно ли я понял, что расклад такой: если мы выносим решение, что Орри виновен, то вы умываете руки и передаете дело Натаниэлю Паркеру; если мы решим, что Орри не убивал, то вы попытаетесь это доказать, а сделать это можно, только найдя и изобличив преступника? Верно?

— Да.

— Тогда я скажу, что он не убивал.

— Это ваше искреннее убеждение?

— Откровенно говоря, нет. В его виновности я был бы уверен только в том случае, если бы Орри признался, а Орри никогда не признается. Но мы слишком хорошо знаем Орри. Он мог веревки вить из любой женщины, а женщины охотно ему это позволяли. Но сейчас, судя по всему, это ему надоело и он решил взяться за ум и остепениться. Так что, если эта Изабель Керр стала ему поперек пути, как кость поперек горла… что ж, не знаю. То есть на самом деле мне кажется, что знаю. Но вы хотите, чтобы мы помогли вам принять решение, так?

— Да.

— Тогда ответ — нет. Он не убивал.

Вулф даже не нахмурился. Услышь он такое из моих уст, мне бы не избежать трепки, но от Фреда многого ожидать не приходится, к тому же Вулф сам напросился. Поэтому он просто сказал:

— Не слишком убедительно, — потом перевел взгляд на Сола. — Сол?

— Нет, — без промедления ответил Сол Пензер. — Спроси вы меня, как Арчи, каковы шансы, я бы сказал — двадцать против одного, что Орри невиновен.

— Вот как? — Вулф казался озадаченным. — Это ваше мнение или дружеский жест?

— Скорее умозаключение. Готов даже поставить пятьдесят против одного. Я не говорю, что разобрался в положении лучше Арчи. Вы можете спросить, почему он не делает ставку, но для меня это очевидно: потому что он сам оказался втянут в это дело. Он слишком скромен.

— Вздор!

— Нет, сэр. Попытаюсь разъяснить свою позицию. Первое: допустим, Орри замыслил убийство заранее. Значит, общаясь в пятницу вечером с Арчи, он уже думал о том, как на следующее утро пойдет и убьет ее. Следовательно, Арчи, придя туда днем в перчатках и с ключами, должен был либо обнаружить труп, либо, если его опередили, столкнуться с целым роем полицейских как снаружи, так и внутри. Это совершенно исключено. Не знаю, известно ли вам, но Орри считает Арчи самым хитроумным и сообразительным из всех сыщиков. Поэтому я не допускаю и мысли о том, что он мог сидеть с Арчи в одной комнате и строить замыслы, как его подставить. К тому же зачем? Если он собирался убить ее, то зачем связываться с Арчи?

— Согласен, это исключается, — вмешался я. — Я пришел к тому же выводу. Тем более что в пятницу вечером он не собирался даже встречаться с ней, не то что убивать. Но допустим, что в субботу утром ему вдруг втемяшилось навестить ее и она стала его шантажировать.

— И он ее прикончил, — кивнул Сол. — Допустим. Потом он либо обыскал квартиру, либо не стал обыскивать и вернулся выполнять свое задание. Ему предстояло принять нелегкое решение — звонить ли тебе и отменить просьбу о том, чтобы ты туда шел. Для этого предстояло придумать причину. Конечно, он мог ничего путного не придумать или решить, что это слишком рискованно. Допустим. Но против этого есть серьезное возражение. Крайне серьезное. Ты знаешь Орри, и я тоже его знаю. Мы в точности знаем, как он мыслит. Ты слышал, как я спросил мистера Вулфа, звонил ли кто-нибудь тебе вчера с половины пятого до половины седьмого, а он ответил — нет. Вот и все.

— Чудесно! Поразительно веский аргумент!

— На самом деле все предельно просто. Ты это не понял только потому, что сам в это втянут. Смотри: вот Орри снова вернулся и сел на хвост своего субъекту, уже совершив убийство. Он решил, что не станет отзывать тебя. Он знает, что, явившись туда и найдя тело, ты сразу же заподозришь его. Знает, что ты думаешь, будто он сидит, затаив дыхание в ожидании услышать от тебя отчет о том, какие вещи ты нашел. Понимает, что, будь она жива, он бы просто трясся от нетерпения выяснить, каковы результаты, скажем с половины шестого, и должен тебе позвонить. Поэтому он был просто обязан позвонить тебе. Вот в чем штука!

— Осади назад, — покачал я головой. — Что-то ты все переставил с ног на голову. Тогда почему он не позвонил, если он не убивал ее?