Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев?

«Пока я у него спрашивал, ну, наверное, минуту-две-три, вдруг он тихо захрапел… слышу такой легкий храп, будто спит человек. По домофону поднял трубку, дрожу, пот прошибает, звоню Старостину: «Быстро ко мне, в дом». Пришел Старостин, тоже оторопел. Хозяин-то без сознания. Я говорю: «Давай его положим на диванчик, на полу-то неудобно». За Старостиным Туков и Мотя Бутусова пришли. Общими усилиями положили его на диванчик, на полу-то неудобно. Я Старостину говорю: «Иди звонить всем без исключения». Он пошел звонить. А я не отходил от Хозяина, он лежал неподвижно и только храпел. Старостин стал звонить в КГБ Игнатьеву, но тот испугался и переадресовал его к Берии и Маленкову. Пока он звонил, мы посовещались и решили перенести его в большую столовую на большой диван… Мы перенесли потому, что там воздуха было больше. Мы все вместе это сделали, положили его на тахту, укрыли пледом, видно было, что он очень слаб, пролежал без помощи с семи вечера. Бутусова отвернула ему завернутые рукава сорочки — ему, наверное, было холодно. В это время Старостин дозвонился до Маленкова. Спустя примерно полчаса Маленков позвонил нам и сказал: «Берию я не нашел». Прошло еще полчаса, звонит Берия: «О болезни товарища Сталина никому не говорите».

В 3 часа ночи слышу — подъехала машина, приехали Берия и Маленков. У Маленкова ботинки скрипели, помню, он снял их, взял под мышки. Они входят: «Что с Хозяином?». А он лежит и чуть похрапывает. Берия на меня матюшком: «Что же ты панику поднимаешь? Хозяин-то, оказывается, спит преспокойно. Поедем, Маленков!». Я им все объяснил, как он лежал на полу, и как я у него спросил, и как он в ответ «дзыкнул» невнятно. Берия мне: «Не поднимай панику, нас не беспокой. И товарища Сталина не тревожь». Ну и уехали.

Опять остался я один. Думаю, надо опять Старостина звать, пусть он всех опять поднимет. Говорю: «Иначе он умрет, а нам с тобой крышка будет. Звони, чтоб приехали».

Лишь в половине восьмого приехал Хрущев, утешив: «Скоро будет медицина». Около девяти часов действительно появились врачи…» [52].

Можно передохнуть и сделать кое-какие предварительные выводы из всего этого нагромождения откровенного вранья и бессмысленности, соседствующей с загадочностью. Выделим главную идею, вложенную авторами «лЛ» в уста «Охраны», которая заключается в том, что на Сталина в ночь с 28 февраля на 1 марта было совершено покушение. Причем не просто покушение, совершенное каким-то фанатиком-одиночкой, но как результат заговора, совершенный членами «Ближнего круга» и никак не меньше.

Действительно, какие бы варианты покушения ни рассматривать, в любом случае возникает подозрение на участие одного или нескольких лиц «Ближнего круга» в заговоре.

В первое время существовала версия, что Сталина отравил полковник Хрусталев, который ходил в «любимцах» у вождя за его открытый характер и природный ум. В то же время Иван Васильевич был близок и к Берии, по приказу которого он, якобы, втерся в доверие к Сталину, с тем, чтобы при удобном случае его отравить. По легенде Лозгачева именно Хрусталев передал охране распоряжение Сталина о том, что она может спокойно спать (усыплял бдительность). Как мы видели, послушная охрана с явным удовольствием выполнила это распоряжение. Но когда в -10 часов утра 1 марта охранники проснулись, Хрусталев уже уехал домой. А что он делал с 5 часов утра, когда Сталин проводил гостей, до своего отъезда, Лозгачеву известно не было, о чем он и не преминул сообщить.

Эту версию подтверждало якобы и то обстоятельство, что Берия вскоре «постарался» избавиться от исполнителя убийства и где-то через 20 дней, Хрусталев внезапно умер, будучи при полном здравии в своем 47-летнем возрасте. Однако версия рухнула, когда И. Чигирин «докопался», что И. Хрусталев на самом деле умер 22 сентября 1954 года, в то время, когда Берия был арестован 26 июня 1953 года, а затем расстрелян, и никакого отношения к смерти телохранителя иметь не мог. В то же время загадочное поведение соратников Сталина, которые, по «легенде Лозгачева», как могли затягивали оказание медицинской помощи больному Сталину, как бы прямо уличает их в преступных действиях, направленных на его убийство. Короче говоря, неизвестные составители «легенды Лозгачева» столь ловко «подставили» членов «Ближнего круга», что вот уже свыше 30 лет никто не может полностью уличить их в заговоре, хотя, казалось бы, налицо прямые улики. Все версии рассыпаются при сопоставлении «легенды Лозгачева» с воспоминаниями Н.С. Хрущева, которые настолько противоречат друг другу, что долгое время считали, что их авторы не подозревали о вранье друг друга, когда их сочиняли.