Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев?

Современные исследователи расходятся во мнении о том, существовал ли вообще сам факт встречи академика Бехтерева со Сталиным, другие утверждают обратное. Так Б. Красильников, не указывая достоверных документальных источников [99], решительно заявляет, что нынче «уже по-другому выглядит получившая широкую огласку история, связанная с крупнейшим отечественным психиатром и невропатологом академиком В.М. Бехтеревым. Не исключено, что он действительно был отравлен по приказанию Сталина, после того как побывал у него в декабре 1927 года и дал поспешное заключение — паранойя. Видимо, старый профессор подзабыл, что не всякому пациенту нужно ставить такой диагноз. Да и вряд ли он был безошибочный. Профессор Валединский, написавший свои воспоминания к 70-летию вождя, то есть в 1949 году (скорее всего на основании сохранившихся у него курортных медицинских карт или дневниковых записей) нарочито подчеркнул, что проведенное в Сочи летом 1927 года обследование «…показало, что организм Сталина вполне здоровый, обращало внимание его бодрое настроение, внимательный живой взгляд». Иначе говоря, он подчеркнул хорошее, по его мнению, психическое состояние пациента. Летом 1928 года (после смерти Бехтерева) Валединский пригласил к Сталину для участия в консилиуме двух крупнейших специалистов: невропатолога В.М. Верзилова и терапевта А.В. Щуровского, которые отметили, что Сталина продолжали мучить все те же болезни. А именно: общая усталость и переутомление, боли в плече и пальцах левой руки, особенно при тряске в автомобиле, бессонница, частые инфекции (стрептококковые ангины с температурой 39–40 градусов), а самое главное, изнуряющие поносы, которые становятся постоянными спутниками жизни Сталина». [100]

То есть, автор пытается убедить читателя, что профессор Валединский предпринял решительные меры по дезавуированию диагноза «паранойя», все-таки поставленного академиком Бехтеревым.

В то же время И. Чигирин решительно заявляет, что вся эта история с диагнозом академика Бехтерева высосана из пальца во времена злобного гонения и политического суда, устроенного Хрущевым над Сталиным: «Если помните, был в ходу… впечатляющий миф: Сталин — параноик! Причем настолько ведь авторитетно подавалось! Ссылались не на кого-нибудь, а на самого В.М. Бехтерева — выдающееся светило психиатрической науки. Дескать, потому его и отравили…» [101]Однако при этом убедительных доказательств своего заключения автор также не приводит, ссылаясь на все то же интервью академика Н.П. Бехтеревой газете «АиФ».

Истина, скорее всего, лежит где-то посередине: визит академика Бехтерева к Сталину, конечно, был, а вот какой диагноз он поставил — это не должно было стать достоянием гласности и было известно лишь узкому кругу лиц. С академика, скорее всего, было взято обязательство не разглашать ставшие известными ему сведения о состоянии здоровья важного пациента. Подтверждением этому служат как раз мемуары профессора Валединского, который очень аккуратно обходит вопрос о пресловутом диагнозе, убеждая будущих читателей в этом так убедительно, что догадливый читатель должен убедится в обратном. Наступила ли скоропостижная смерть академика Бехтерева как следствие его неосторожного диагноза — это загадка в духе «Моцарта и Сальери» так и останется тайной на века. При этом, следует особо подчеркнуть, что серьезные исследователи этого феномена неизменно подчеркивают, что В.М. Бехтерев, врач старой выучки и высочайшего уровня научной добросовестности и врачебной этики, не мог дать столь серьезный диагноз скоропалительно, по результатам одного-единственного визита к пациенту и короткой аудиенцией у него, а уж тем более не мог бы обнародовать такое заключение.

Так, писатель И. Губерман в своей книге «Бехтерев: страницы жизни» (1977) пишет: «Бехтерев умер неожиданно и быстро. Настолько неожиданно и быстро (отравился консервами поздно вечером, а ночью его уже не стало), что возникла легенда, будто кто-то отравил его специально ради неразглашения тайны диагноза, поставленного им на приеме у Сталина.

Это легенда оказалась чрезвычайно живучей, несмотря на полное отсутствие подтверждений».

Подтверждений нет, но нет и ответа на ряд других вопросов, связанных с этой историей. Во-первых, кто и зачем направил академика на осмотр генсека? Во-вторых, почему на это согласился сам Сталин? Но самое главное — никто и никогда не отмечал при его жизни признаков душевной болезни. Паранойя — это не неврастения, которой безусловно Сталин страдал. Будь хотя бы малейшие признаки паранойи у Сталина, геббельсовская пропаганда неминуемо раздула бы этот факт на весь белый свет.

Геббельс не решился, а наша пропаганда в период горбачевской «перестройки и гласности» сумела убедить многомиллионную советскую аудиторию, что великий психолог и психиатр, физиолог и невропатолог академик В.М. Бехтерев с первого взгляда поставил диагноз, как отрубил: «Параноик!» Как не вспомнить известное изречение: «Чудны дела Твои, о Господи!»