Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев?

Война еще сильнее обострила все проблемы. К ним добавились невралгические боли не только в области левой руки, но и в левой части нижней челюсти, и опять грипп с простудами и кашлем, ангины. Особенно тяжелыми были для него послевоенные 1946–1947 годы. У Сталина несколько раз начинались катастрофические расстройства желудка с позывами по 14–20 раз за день при очень высокой температуре. На этот раз был назван еще один диагноз — хроническая дизентерия. А к уже имевшимся болезням прибавился хронический гепатит (опять инфекционное заболевание(І), атеросклероз, миодистрофия сердца).

Расстройства давно стали привычными, а явных признаков отравления врачи не находили. Сталин упорно подозревал окружающих, виновных в плачевном состоянии своего здоровья. Круг лиц, допущенных к нему, был крайне ограничен, а вся обслуга и охрана находилась под особым контролем. Он не переставал подозревать и некоторых своих ближайших соратников, например, Микояна и Молотова.

После XIX съезда Молотов и Микоян не были допущены в новый высший партийный орган — Бюро Президиума ЦК. Незадолго до смерти Сталин перестал их приглашать на свои ночные посиделки, намекая, что они «американские шпионы». Понятно, что эти подозрения Сталина были явным плодом его болезненной подозрительности, но и дыма без огня не бывает. Как уже было показано, Молотову приходилось страдать за грехи своей жены Полины Жемчужины, а Анастас Иванович Микоян, несмотря на внешние проявления своей беспредельной преданности вождю, всю свою сознательную жизнь смертельно ненавидел Сталина.

Энвер Ходжа в свое время недвусмысленно заявил, что А. Микоян признавался ему о своем участии в разработке плана покушения на Сталина: «…сам Микоян признался мне и Мехмету Шеху, что они с Хрущевым планировали совершить покушение на Сталина.

Микоян вел разговор таким образом, чтобы создать у нас впечатление, будто они сами стояли на принципиальных, ленинских позициях и боролись с отклонениями китайского руководства. Микоян, в частности, привел в качестве доводов ряд китайских тезисов, которые, действительно, и на наш взгляд, не были правильными с точки зрения марксистско-ленинской идеологии. Так, Микоян упомянул плюралистическую теорию «ста цветов», вопрос о культе Мао, «большой скачок» и т. д. И у нас, конечно, насчет этого были свои оговорки в той степени, в какой нам были известны к тому времени конкретная деятельность и практика Коммунистической партии Китая.

— У нас марксизм-ленинизм, и никакая другая теория нам не нужна, — сказал я Микояну, — а что касается концепции «ста цветов», то мы ее никогда не принимали и не упоминали.

Между прочим, Микоян говорил и о Мао и, сравнивая его со Сталиным, отметил:

— Единственная разница между Мао Цзэдуном и Сталиным в том и состоит, что Мао не отсекает голову своим противникам, а Сталин отсекал. Вот почему, — сказал далее этот ревизионист, — мы Сталину не могли возражать. Однако вместе с Хрущевым мы подумали устроить покушение на него, но бросили эту затею, опасаясь того, что народ и партия не поймут нас…» [104]

По свидетельству В. Жухрая на поминальном ужине, устроенном в Кремле после похорон И.В. Сталина, подвыпившие А. Микоян и Н. Булганин пустились плясать «барыню», подвязав голову носовыми платками. По-видимому, напряжение последних лет, когда соратники Сталина ожидали своей неминуемой трагической участи, которую они в мыслях вынашивали по отношению к Сталину, спало и ситуация разрешилась таким счастливым для них образом, что они забыли и о своем высоком положении, и о том, где и по какому случаю они находятся.

Как следует из вышеизложенного, болезненные состояния преследовали Сталина всю жизнь и к своему 70-летию это был тяжело больной человек. Так, Светлана, дочь Сталина в день рождения отца 21 декабря 1952 года отмечала:

«…Он плохо выглядел в тот день. По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть, гипертонии, так как неожиданно бросил курить и очень гордился этим — курил он, наверное, не меньше пятидесяти лет».

Светлана обратила внимание и на то, что у отца изменился цвет лица. Обычно он всегда был бледен. Сейчас лицо стало красным. Светлана правильно предполагает, что это был признак сильно повышенного кровяного давления. Осмотров Сталина уже никто не проводил, его личный врач был в тюрьме.

В это время Сталина постоянно мучили простуда, гипертония, атеросклероз, грипп, понос, рвота, температура. В 1951–1952 годах здоровье Сталина резко ухудшилось.

Он много болел всю жизнь и волей-неволей должен был привыкнуть к своим тяжелым хроническим недугам. Но и о скорой смерти он явно не задумывался, поскольку наметил претворить в жизнь свой грандиозный замысел по реформированию властной структуры в стране.