Смерть Сталина

— Члены президиума оказались под надзором МВД и Берии. За членами президиума было установлено наблюдение. Товарищи, мы имеем в своем распоряжении записи подслушивания Хрущева, Маленкова, Молотова, Булганина, Ворошилова. За ними наблюдали. Я приведу один небольшой, может быть, факт, но он характерен, чтобы поняли обстановку. За два-три дня, кажется, до того, как 26 июня его арестовали, мы на машине поехали ночью в половине второго, кончив поздно работать, на квартиру — товарищ Маленков, товарищ Хрущев, я и Берия — он нас подвез на квартиру. Живем мы — Георгий Максимилианович, Никита Сергеевич и я — в одном доме. Мы с Никитой живем друг против друга на одном этаже, а Георгий живет этажом ниже. Приехали мы на квартиру. Георгий Максимилианович на четвертый этаж пошел, а мы с Никитой на пятый поднялись. Поднялись на площадку, стоим и говорим, что жарко дома, поедем на дачу.

Он говорит: «Я зайду домой, взгляну». А я говорю: «Я прямо поеду на дачу». В этот же лифт сел, спустился, поехал на дачу. На другой день Никита Сергеевич звонит мне среди дня и говорит: «Слушай, я для проверки хочу спросить. Ты никому не говорил, что мы уехали на дачу? У тебя не было ни с кем разговора? Откуда Берия знает, что мы уехали на дачу? Он позвонил мне и говорит: «Ты с Булганиным на дачу поехал».

На другой день у товарища Маленкова в его комнате Берия говорит: «Они хитрят. Поднялись на квартиру, а потом уехали на дачу». Я говорю: «Знаешь, дома очень жарко, поехали на дачу». «Брось, — говорит, — ты в квартиру не заходил, спустился в лифте и поехал на дачу, а Хрущев — тот действительно, не мешкая, зашел и за тобой следом поехал». Мы решили это в шутку превратить. Никита Сергеевич говорит: «Как здорово узнаешь обо всем, у тебя что, агенты?»

Булганин продолжал:

— Товарищи, разоблачение Берии, я скажу вам, в особенности завершение этого разоблачения и сам арест Берии были трудным делом и рискованным делом. И здесь надо отдать должное товарищам Маленкову, Хрущеву и Молотову (бурные аплодисменты), которые организовали хорошо это дело и довели его до конца. Товарищи, после смерти Сталина президиуму ЦК пришлось вести очень сложную работу, решать сложные вопросы внутренней и внешней политики.

Хрущев прервал его:

— Одна поправка есть: и себя ты не исключай из этого.

Раздались аплодисменты.

Булганин откликнулся:

— Я очень тебе благодарен, Никита, за эту реплику и заявляю тебе и всем другим товарищам, что я поступил только так, как должен поступить каждый порядочный член партии.

Все важные разговоры заговорщики вели только на улице, не рисковали пользоваться телефоном или обсуждать нечто серьезное в рабочих кабинетах или у себя на квартирах и дачах. На июньском пленуме 1957 года Маленков, выставляя себя жертвой, говорил, что госбезопасность его подслушивала. Хрущев возразил, что это его подслушивали. Они прекрасно знали, что подслушивали обоих.

Маршала Ворошилова подслушивали с 1942 года, когда Сталин разозлился на него за провалы на фронте и назначил на незначительную для бывшего наркома обороны должность главнокомандующего партизанским движением.

Записью разговоров занималось Девятое управление МВД (охрана правительства). Аргумент — обеспечение безопасности членов президиума ЦК: вдруг им позвонит какой-то преступник?

С Анастасом Микояном Хрущев переговорил в самый последний момент. 26 июня Анастасу Ивановичу сообщили, что Хрущев просит по дороге в Кремль заехать к нему на дачу. Беседовали они в саду. Хрущев сказал, что у Берии в руках слишком много власти, он ни с кем не считается и стал опасен. Охрана членов президиума превратилась в осведомителей Берии и докладывает ему о каждом шаге руководителей партии и государства.

— А что Маленков? — прежде всего спросил осторожный Анастас Иванович.

Хрущев ответил, что и Маленков, и Молотов придерживаются того же мнения: Берию надо снять с поста первого заместителя главы правительства и министра внутренних дел.

О намерении арестовать Лаврентия Павловича Хрущев Микояну на всякий случай не сказал.

Товарищи по партийному руководству свергли Берию не только потому, что он претендовал на первую роль. Они боялись, что Лаврентий Павлович вытащит на свет документы, свидетельствующие об их причастности к репрессиям. Он-то знал, кто в чем участвовал. А виноваты были все. Одни подписывали уже готовые списки, другие сами кого-то требовали арестовать. Теперь Берия их всех держал в руках.

Необходимость перемен понимали и другие члены партийного руководства, только они медлили, трусили, боялись. Георгий Маленков, новый глава советского правительства, предложил собрать в апреле 1953 года пленум ЦК, чтобы осудить культ личности Сталина.

Сохранился проект его выступления:

«Товарищи! По поручению президиума ЦК КПСС считаю необходимым остановиться на одном важном принципиальном вопросе, имеющем большое значение для дела дальнейшего укрепления и сплочения руководства нашей партии и Советского государства.