Смерть — только начало (СИ)

— Жуки? Ими сам кормишь! — я наклонился и дал понюхать пальцы, тронул совсем не колючие иголки.

Рис рассмеялся, опустился на колени и достал из сумки с десяток мелких жуков.

— Это Пых, он сюда сам пришел! Как видишь, он альбинос, а еще и лап у него лишь три. Но место он нашел хорошее для жизни. Я ему всегда еду приношу. Видишь ту калитку? За ней начинаются уже не лесные животные, а более редкие. Только кроликов туда не пускай! Они тут тоже сами поселились! И размножаются. Если сойти с дорожки и пройти немного в глубь леса еще до одной калитки, то я могу показать тебе семейство енотов. Мать и трех детей. Для них будет рыба. В калитку к другим животным зайдем или к енотам сначала?

— К енотам, как к моим собратьям.

Я оглядел Пыха, если бы Рис не сказал про три лапы, я бы и не догадался. Очень уж уверенно и шустро перемещался ежик. Довольно крупный, немногим меньше футбольного мяча, с лиловыми глазками-бусинами и аккуратной носопыркой. И острыми зубами. Захрустел жуками он будь здоров.

Мать енотиха успела перехватить двух своих детей, когда они бросились ко мне за мелкой рыбешкой, а вот третьего не успела, да и нечем ей было. Зубами она держала одного, лапками — второго. Подойдя ко мне, малыш плюхнулся на попу и деликатно забрал рыбину. Убедившись, что сорванца я не съел, мать отпустила еще одного. И тот тоже получил свою добычу. А потом и третий, и после она сама смогла поесть. Подумав, я спросил у Риса:

— Если вдруг сильно захочется, могу я обратиться тут?

— Конечно! Только главное потом обратиться обратно не забудь, а то перепутаю и заберу не ту зверюшку.

— А тут есть еще еноты? Я, кстати, когда попал сюда, очень хвост хотел. Можно сказать, сам напросился. Но круто было бы стать пантерой, например. К тому же я начал чувствовать зверя. Он понимает, что с животом не обернется, и спешит нагуляться, — специально напомнив о беременности, я изучающе уставился на Риса. Иногда мне хотелось отпугнуть его, пока слишком поздно не стало. Все же зачем ему заботиться о глупом мне и чужом ребенке.

— О да! — улыбнулся он. — С третьего месяца ты наверняка уже не сможешь оборачиваться. Но давай не тут? Погуляем по зверинцу и потом обернешься, я с удовольствием полюбуюсь твоим зверем.

Рис не выглядел смущенным или растерянным. Проиграв с енотами, мы зашли в другую калитку, и первым на тропинку вышло странное мохнатое существо похожее на пуфик. Оно тяжело дышало, в серебристой шерсти видны были зеленые глаза. Я на всякий случай зашел за Риса. «Пуфик» выглядел милым, но странным. Мало ли…

— Почему оно так дышит? Перегрелось? — шепотом спросил я.

— Нет! Бежал гостей встречать. Он милый, можешь потрогать, — маори протянул руку, и существо тут же бросилось об него тереться.

Шерсть оказалось изумительной! Настолько нежной и мягкой, что я едва понимал, что касаюсь ее.

— Восторг! А для него есть еда? Давай тоже покормим.

— Конечно! — заверил Рис и передал мне кулек с желудями.

«Пуфик» с хрюканьем начал жадно есть. У кустов я заметил единорога, он, белоснежный красавец, стоял и смотрел лиловыми глазами на меня. Длинный витой рог отливал серебром в лучах солнца. Я погладил мохнатого и тронул Риса за локоть, кивая в сторону единорога. Маори прижал палец к губам, призывая к тишине. В мою ладонь переместилось яблоко. Единорог всхрапнул, принюхался, и затем нерешительно сделал шаг ко мне. Рис добавил еще и морковку. Я протянул взятку единорогу, тот, не торопясь и прислушиваясь, крался к нам. Сердце бешено забилось в груди, когда мягкие бархатные губы коснулись ладони, подбирая яблоко, а потом и морковку. Единорог смотрел внимательно и серьезно, пережевывая угощения, и я не решался его потрогать. Такой красивый, неземной и прекрасный, только сейчас стало видно, что не только рог отливает серебром, но и сама грива — длинная и волнистая, наверняка очень мягкая. Съев морковку, единорог отошел. Мы часа три бродили по зверинцу, там были даже грифоны, и большинство существ значительно отличалось от знакомых мне. Я уже устал удивляться к тому моменту, когда Рис сказал:

— А теперь к чихам!

Пожалуй, они были самыми интригующими. Рис их так разрекламировал, что жажда встречи с ними стала желаннее, чем с единорогом.

Мы зашли за очередную калитку, и Рис уселся прямо на траву. Я последовал его примеру, озираясь по сторонам. Чихи, все трое, появились быстро, вот только я с трудом смог скрыть от маори свое разочарование. Как-то большего ожидалось, особенно после рекламы Риса и полета на Калисе. Хотя, миленькие, конечно.

Чихи оказались лишь маленькими, с кошку, неразумными драконами. Первый из трех, самый смелый, угольно-черный, подошел ко мне, поставил передние лапы на ноги и принюхался к моему животу. И тут меня обдало ощущением доброго, игривого любопытства, какой-то умиротворенности и жизнерадостности. А вот чих, уловив мое разочарование, как оказалось, взлетел, приземлился на плечо и начал гладить по голове.