Смерть тоже ошибается…

Карусель и паровозик уже перестали работать. Это аттракционы для детей, поэтому они закрываются раньше всех. Я прислонился к будке, где продавались билеты на карусель, и постарался проанализировать ситуацию. То есть подумать обо всем, что касается Риты. Я хотел ее увидеть. А почему бы и нет? Черт возьми, она такая же стерва, как и остальные. То, что Рита честно признается, что ей нужны только деньги, не делает ее лучше других, ведь так? И если она идет на свидание с кем-то другим, почему бы мне не посмотреть шоу? Это должно все изменить.

Я сделал длинный крюк вокруг аллеи, чтобы не идти мимо киоска дяди Эма. В стрип-шоу начиналось последнее на сегодня выступление. Рита была на рекламной сцене вместе с другими девушками. Из-под халата виднелись ее стройные, белые, обнаженные лодыжки. Она не заметила меня в толпе. Чарли Уилер махнул рукой девушкам, делая знак, что пора заходить в шатер, и начал рекламировать последнее шоу вечера. Все было на уровне. Они не собирались снова выходить и зазывать посетителей. Я понял это, потому что Чарли отсоединил микрофон чуть ли не раньше, чем перестал орать.

Я дождался, пока он уйдет, чтобы он меня не заметил, а потом последовал за последними зрителями. Кассира я не узнал и понадеялся, что и он меня не знает. Я положил на полочку полдоллара, взял билет и шагнул в шатер.

Внутри царил полумрак. Стульев не было. Зрители — и я — стояли возле каната, натянутого на шесть футов перед сценой с черным бархатным занавесом. За сценой кто-то завел граммофон, подключенный к внутренней радиосистеме. Это была типичная чувственная, томная музыка, которая обычно сопровождает шоу девочек. Это продолжалось минуту, видимо, для создания соответствующего настроения. Затем занавес поднялся. Там были две девушки, но Риты среди них не оказалось. В сцене была заложена какая-то идея, я уже не помню, какая. Вряд ли кого-то в тускло освещенном шатре могла интересовать какая бы то ни было идея. Девушки были в украшенных блестками трусиках-танга и прозрачных марлевых бюстгальтерах, разрешенных законом. У них действительно были красивые тела. На просмотр отводилось секунд пятнадцать, а потом черный занавес опустился.

Зазвучала музыка «Мой ангел», и занавес снова поднялся. На подиуме находилась одна Рита. Наверное, она изображала ангела. Рита стояла лицом к зрителям, протянув к ним руки, и какая-то мерцающая ткань, напоминающая крылья, падала на ее обнаженные белые руки, доходя до пояса трусиков, к которым крепилась с обеих сторон.

Тело Риты было очень белым и таким красивым, что от этого зрелища перехватывало дыхание. По крайней мере, у меня перехватило. Вместо бюстгальтера на ней был кусок белого тюля, завязанный на шее и свисавший почти до талии. Он был почти полностью прозрачным. Такие идеальные полушария груди иногда можно было наблюдать у античных статуй в музее, но не стоило рассчитывать или надеяться увидеть их где-то еще.

Рита слегка запрокинула голову. Казалось, она смотрит мне прямо в лицо. Но ведь в полумраке, да еще при включенных нижних софитах, она не могла заметить меня. Занавес опустился. Я стоял, крепко сжав кулаки, даже пальцам стало больно. Повернувшись, я протиснулся между мужчинами, и быстро вышел из шатра.

На аллее я в нерешительности замер, не зная, куда пойти, и через минуту направился обратно к фургону Кэри. Отметил, что все еще могу идти по прямой, не спотыкаясь.

В фургоне по-прежнему было темно. Я сел на ступеньку, решив подождать: вдруг Кэри вернется. Голова больше не кружилась, но в ней царил хаос. И я знал, что вовсе не трезв, потому что мне хотелось плакать. Или побить кого-нибудь. Или и то и другое. А не мог ли Хоуги солгать мне? Не знаю, зачем ему это, но все-таки соврал? А если у Риты сегодня нет никакого свидания? Почему я должен верить ему на слово? Я просидел возле фургона Кэри минут десять, а то и больше. Рита, наверное, уже оделась и вот-вот выйдет из шатра. Я встал и поспешил обратно на аллею.

Из раздевалки, прямо у входа, доносились женские голоса. Я услышал голос Риты. Я постоял снаружи, дожидаясь появления девушек. Первой вышла Дарлин, потом еще одна девушка, которую я не знал. Через минуту появилась Рита. Я сделал шаг вперед и заговорил, но успел произнести только: «Ри…», как вдруг она со всей силы ударила меня по лицу. Это была не пощечина, а настоящий удар. Я чуть не потерял равновесие и даже зашатался. Было так больно, что аж в ушах зазвенело. И пока я там стоял, не в силах пошевелиться от изумления, Рита обогнула палатку и вышла на аллею. Из шатра вышла еще одна девушка.

— Привет, Эд, — произнесла она, и я узнал Эстель, девушку, которую я видел раньше и более-менее знал.

Эстель выступала в цирке бо́льшую часть сезона. Это была маленькая брюнетка со смуглой кожей и стройной миниатюрной фигурой. Симпатичная, немного грубоватая внешне, но приятная, всего на год-два старше меня.

— Привет, — сказал я.

— Эдди, неужели я слышала звук пощечины? — спросила она и тихонько засмеялась, увидев выражение моего лица. Но это был дружеский смех, не вредный. В нем звучал юмор, а не злоба.