Смерть тоже ошибается…

— Пистолет Риты. Маленький, с перламутровой рукояткой, он лежал у нее в кармане плаща. Она взяла его с собой, потому что боится ходить в темноте, когда все ярмарочные огни погасли. Не привыкла еще к балагану. Она держала руку в кармане, на пистолете, и он выстрелил, когда она в темноте споткнулась о мальчишку.

— Рита не пострадала?

— Даже порохового ожога не получила. Пуля ушла в землю перед ней, пока она падала. Продырявила карман, но больше ничего. А теперь прекрати задавать дурацкие вопросы и убирайся отсюда!

Я повернулся, и Хоуги вручил мне ключи от машины.

— Готова, Рита? — спросил я.

— Да, Эдди, идем. — Ее голос все еще дрожал, но уже не так сильно.

Дождь сменился легким туманом, который затягивал лобовое стекло, едва лишь проворные «дворники» успевали стереть предыдущий слой. По краям, за пределами досягаемости «дворников», лобовое стекло стало непроницаемым, словно матовое. Заднее и боковые стекла старенького седана были в таком же состоянии. Мы оказались в маленьком прямоугольном мирке, принадлежавшем только нам, отгороженном от влаги и темноты, царивших снаружи. Все это мы могли наблюдать только через полукружия, создаваемые «дворниками» на лобовом стекле.

Рядом со мной сидела красивая девушка, но в тот момент это не имело значения, поскольку я должен был полностью сосредоточиться на сверкающей полоске дороги впереди, на которой постоянно возникали неожиданные повороты. Все мое внимание было направлено на то, чтобы следить за этой извивающейся асфальтовой полосой и удерживать на ней машину.

Но вскоре я с удивлением подумал: куда я так спешу? Убрав ногу с педали, снизил скорость и улыбнулся сидевшей рядом девушке. Она ответила мне тем же.

— А я-то никак не могла понять, куда ты так торопишься, — произнесла Рита.

Она придвинулась ближе, и я слегка приобнял ее. Это казалось совершенно естественным. В любом случае было приятно.

Автомобиль съехал на обочину дороги и остановился. «Дворники» перестали работать, и мы оказались полностью отрезаны от внешнего мира в нашей маленькой прямоугольной вселенной в салоне. Я повернулся и посмотрел на Риту. Она была очень красивая, даже сейчас, когда дождь смыл с лица весь макияж. У нее были голубые, слегка затуманенные глаза. Ее спокойный взгляд встретился с моим.

— Давай не будем, Эдди, — промолвила она.

— Ладно, — кивнул я. — Буду вести себя хорошо.

— Потому что… ты мне нравишься, Эдди.

Я рассмеялся:

— Веская причина!

— И я хочу, чтобы ты продолжал мне нравиться. Может, это звучит глупо, но… И пожалуйста, Эдди, перестань на меня смотреть. Я знаю, что вся в грязи и выгляжу ужасно.

— Я бы так не сказал, — заверил я. — Ну… не совсем так…

— Все равно не смотри.

— Хорошо, — произнес я и, наклонившись вперед, выключил огонек на приборной панели. — Теперь я ничего не вижу. Довольна?

— Только не вздумай пустить в ход систему Брайля… Прости, Эдди.

— За что?

— Я говорю вульгарно. Наверное, я чувствую потребность защищаться с тех пор, как неделю назад стала работать в цирке. Все мужчины-циркачи такие… сволочи.

— Не все. Например, мой дядя и Хоуги…

— Я не про Хоуги. Он мне вроде как дядя. Не родной, но он знал моих родителей, а Мардж дружила с моей матерью. Это он устроил меня на работу в цирк. И вообще, они с Мардж так помешаны друг на друге, что никому и в голову не придет подозревать Хоуги в том, что он начнет подкатывать к другой женщине.

— Да, мне тоже нравится Мардж.

— А твой дядя… Я с ним до сегодняшней ночи не виделась. Кто он и чем занимается?

— Эмброуз Хантер, — ответил я. — Но зови его просто Эм, а то отшлепает. Он, в общем-то, лучший человек на свете.

— Мне хотелось бы познакомиться с ним.

— Познакомишься. Есть и другие хорошие парни. Например, Ли Кэри, фокусник из сайд-шоу. Тебе нравится свинг?

— Конечно.

— У Кэри есть граммофон и отличные пластинки. Как-нибудь сходим послушаем. И он тебе понравится. Гарантирую, что Кэри не будет к тебе клеиться.

— Почему?

— Ну, потому что…

— Хочешь сказать, если он и стал бы к кому-то клеиться, то это был бы ты?

— Этого он тоже не стал бы делать, — ответил я. — Не стал бы, потому что… Черт возьми, давай забудем об этом. Ты почти правильно угадала. Но он хороший парень и наверняка тебе понравится.

— Значит, как-нибудь послушаем его пластинки. Но другие циркачи, которых я встречала…

— По-моему, ты их неправильно поняла, Рита. В разъездном цирке, разумеется, не такие нравственные ценности, как в пресвитерианской церкви в Библейском поясе[1]. Но если ты окажешься в затруднительном положении, большинство циркачей отдадут тебе свою последнюю рубашку — и совсем не потому, что чего-то ждут взамен.

— Ну-у… может, ты и прав.

— Конечно, прав. Видимо, твое знакомство с ними началось не совсем удачно, вот ты их и осуждаешь. Чтобы поладить с ними, ты должна научиться смотреть на вещи с их точки зрения. Они… если можно так выразиться, по-честному нечестные.

— Хочешь сказать, они не дают дуракам равные шансы?

— Я не совсем это имел в виду, но…

— Я в это верю, Эдди. Когда-нибудь я найду себе дурака. Богатого. Не собираюсь всю жизнь быть бедной. Я выросла в нищете, и с меня хватило.