Смерть у пирса

Коптяева: «О пожаре на подводной лодке Б-37 узнал от командира береговой базы полковника Рябикова, которого встретил у входа в политотдел и в это время услышал взрыв. Преодолев завалы у торпедного склада, прибыл к месту происшествия. Там находился командир бригады. Принял участие в моральной подготовке личного состава аварийной партии подводной лодки Б-57 и Б-139 к спасению своих товарищей на аварийной подводной лодке. Одновременно организовал заслон от постороннего личного состава. В госпитале был вечером 11 января, но в связи с их тяжелым состоянием к раненым допущен не был».

Из показаний начальника штаба 211-й бригады капитана 2-го ранга В.С Журавеля: «После построения на подъем военно-морского флага дал приказание флагманским специалистам проверить организацию проворачивания и устранить замечания по контрольной проверке задачи № 1 на подводной лодке Б-36. Сам пошел на доклад к начальнику штаба эскадры в комнату оперативного дежурного. У оперативного узнал о пожаре на подводной лодке Б-3 7 и немедленно побежал на третий причал. Проходя КПП, услышал взрыв. Подбежав к лодке, увидел подводную лодку Б-3 7, стоящую с дифферентом на нос и отдраенным люком 7-го отсека, выходящий дым из люка 7-го отсека без напора и выходящего из люка человека; из насадки РДП шел дым под давлением и иногда прорывалось пламя. Вышедшего из люка не опознал. Судя по выходящим под давлением газа из насадки РДП, можно было предположить или интенсивное горение в отсеках, или их заполнение водой. Ввиду отсутствия стальных тросов, руководил заводкой пеньковых канатов. В связи с отсутствием в начальный период аппаратов ИДА приказал для выяснения обстановки в отсеке старшему инженер-лейтенанту Орлову спуститься в отсек в противогазе. Через одну минуту ст. лейтенант Орлов вышел из отсека, доложил, что под люком имеется большое количество тел и в связи с плохим самочувствием был отправлен в госпиталь. С прибытием аварийной партии с аппаратами ИДА началась эвакуация людей с подводной лодки. Вынесенные грузились на автомашины и с врачами отправлялись в госпиталь. Причина возникновения пожара и взрыва боезапаса мне не ясна. Состояние отсеков и механизмов после взрыва не оценивал, занимался оформлением дел на погибший личный состав».

Как виделась катастрофа с других кораблей и с берега

Из воспоминаний контр-адмирала Ю. Данькова: «В 1961 году подводников флота потрясла трагедия – затонула в Баренцевом море подводная лодка 644-го проекта С-80, правда, не из состава 4-й эскадры. Это была подводная лодка 613-го проекта, переоборудованная под ракетное вооружение. Подводные лодки нашей эскадры и бригады принимали активное участие в поисках в море этой подводной лодки, на некоторых лодках для этой цели устанавливалось специальное оборудование. Ужесточились требования к проверке готовности лодок к выходу в море. В начале 1962 года произошла новая трагедия, теперь уже на нашей эскадре – взрыв на подводной лодке 641 проекта Б-37 211-й бригады (командир – капитан 2-го ранга Анатолий Бегеба). 11 января утром стояла морозная полярная ночь. Подводная лодка Б-37 готовилась к выходу на боевую службу (выход планировался на следующие сутки), она была ошвартована первым корпусом правым бортом у третьего причала и имела полностью загруженные все запасы, включая оружие. На подлодке шло контрольное приготовление корабля к походу. Вторым корпусом у этого же причала к Б-37 была ошвартована подводная лодка 633 проекта С-350, накануне прибывшая из заводского ремонта (оружие, топливо, вода и другие запасы на нее еще не были загружены, она сидела высоко и выглядела, как картинка, блестя свежевыкрашенными бортами). У соседнего 4-го причала первым корпусом была ошвартована ПКЗ-82 (плавказарма финской постройки), а к ней – четыре подводные лодки 633-го проекта 96-й бригады. Наша подводная лодка – С-351 стояла крайним корпусом. У нас шло обычное ежедневное проворачивание оружия и технических средств.