Смерть уравнивает всех

Железные ворота намертво застыли в самом центре видоискателя. Когда до них оставалось около ста футов, Палач ударил кулаком по колену, и первая ракета со свистом, оставляя за собой дымовой шлейф, устремилась к цели. Она молнией пронеслась вдоль тоннеля и с оглушающим грохотом врезалась в ворота, которые мгновенно исчезли в вихре огня.

Оба лимузина также исчезли в адском пламени, словно низринувшись в преисподнюю.

Другая нога Болана до отказа выжала акселератор, мотор взвыл и крейсер на колесах помчался вперед.

Итак, наступала кровавая развязка Кровавого Понедельника.

Глава 22

Под прикрытием огня и испарений Болан ворвался на территорию поместья и, не мешкая, устремился к особняку.

Люди с перекошенными лицами, что-то крича и размахивая оружием, вырастали у него на пути и либо оставались лежать позади автомобиля, раздавленные толстыми шинами, либо отлетали в сторону, уже не в силах подняться от полученных увечий.

Стрельба гулко раздавалась в ночи, слышимая во всех городских кварталах; сердито шипящие пули гулко ударялись в борта фургона или просто жутко свистели в темноте.

В прицеле возникла мишень номер два, и вторая ракета вонзилась в главный вход старинного особняка, кроша в пыль все вокруг. Люди, камни, металлические предметы разом смешались в несусветном огненно-кровавом клубке. Языки пламени, победным фейерверком охватившие фасад здания, этого сердца жестокой империи, сделались похожи на маленьких дьяволов, танцующих на будущей могиле императора. А в это время к западу от происходящего враг предпринял последнюю попытку отстоять Новый Орлеан. Пальба пулеметов доносилась из окон и глухих подворотен, то там, то здесь раздавались отрывистые команды, изредка ухали тяжелые снаряды.

Дредноут на колесах, обогнув дом, с ходу выскочил на хорошо ухоженные лужайки и помчался дальше, выискивая мишень номер три — верхнее окошко на южной стене здания. С расстояния в триста футов Болан послал ракету точно в цель и, выскочив из машины, проследил, как змея с огненным хвостом нанесла новый удар, от которого угол постройки разом обвалился. Мигом занялся пожар, кричали от боли раненые люди, на земле, возле стены валились разорванные в клочья человеческие тела. Это был сущий ад.

Что-то громко бабахнуло внутри здания — возможно, это взорвался газовый котел — и через разбитые окна с пыхтением вылетели клубы дыма и огня.

Болан обнаружил верхнюю часть лица Рокко Ланца посреди клумбы около юго-восточного угла особняка. В нескольких футах от нее валялось переломанное тело Ричарда Зено, а рядом можно было увидеть оторванную голову еще одного человека — в момент взрыва он, вероятно, собирался раскурить сигару, и она так и осталась намертво зажатой в его зубах.

Удивительно, но нигде не было заметно самого Ваннадуччи, так мечтавшего быть похороненным именно в своем поместье.

Болан скользнул в дом через охваченную огнем дыру — на этом месте прежде красовалась обшитая медью дверь — и посреди отполированной лестницы из черного дерева, наконец, обнаружил старика. Его безволосая голова была вся в крови, но Марко еще дышал. Более того, словно безумный, он судорожно цеплялся за перила, прилагая неимоверные усилия, чтобы подняться в полный рост.

— Я никуда не уйду, — пробормотал старик.

— Ты прав, Марко, — сказал Болан. — Тебе некуда идти.

И он пальнул из своей пушки 44-го калибра прямо между сверкающих глаз. И в тот же миг окончательно рухнула империя Нового Орлеана, ибо не стало подлинного Короля Жирного Вторника. Смерть настигла его, несмотря на все попытки выжить, выжить, выжить...

На верхней лестничной площадке появился Фрэнк Эбо: истекая кровью, он слепо глядел в пустоту перед собой и шатался из стороны в сторону, будто пьяный. Срывающимся голосом он беспрерывно звал:

— Марко! Марко!

— Он тут, Эбо, — произнес Палач и направил дуло пистолета на стоявшего перед ним мафиози. Пуля разнесла череп на куски, а тело, опрокинувшись назад, исчезло в пламени.

Болан схватил Ваннадуччи за ногу и быстро вытащил его из дома. Положив старика на лужайку, Палач бросил ему на грудь крест с глазом быка и спешно отправился на поиски других обитателей особняка. Не успев пройти и двадцати ярдов, он сразу же наткнулся на них. Шесть окровавленных, истерзанных тел, ранее бывших гордыми боевиками, тщетно пытались подползти к пылающему сердцу бывшей империи.

При виде могучей фигуры Палача, одетого во все черное, они застыли, распластавшись на земле. Один из головорезов глухо простонал:

— Так это ты, Болан, дьявол тебя побери?!

— Да, это я, — ледяным тоном подтвердил Палач. — Как протекало сражение?

— Ужасно. Полицейские напали на нас. Черт! Похоже, сюда стянули всех полицейских штата.

— Тебя зовут Джонни Паудер?

— Да. Вали отсюда, парень. С нас хватит.

— Может, ты и прав, — коротко кивнул Болан.

Он развернулся и, не оглядываясь, направился к своей боевой машине, завел мотор и покатил прочь. Не торопясь объехав дымящиеся кучи мусора, он миновал развороченные ворота и горящие автомобили и, лишь когда кончилась аллея, обсаженная старинными деревьями, резко прибавил скорость.