Смерть в адвокатской мантии

Пауэрскорт еще не встречал таких юных поверенных. Как правило, ему приходилось иметь дело с людьми зрелых или преклонных лет, которые заставляли молодых помощников годами корпеть над документами в чуланах или задних комнатах и допускали к клиентам, только когда им переваливало за сорок.

— Миссис Донтси любезно оставила на мое усмотрение вопрос о том, как вести с вами разговор о завещании, — бодро начал Мэтью Планкет. — Документ этот был бы самым обычным, если бы не один весьма странный пункт.

Поверенный придвинул к себе стопку листков, однако, как отметил Пауэрскорт, за всю беседу ни разу не заглянул в них.

— Земля, постройки, художественные ценности и прочее движимое и недвижимое имущество остаются в семейной доверительной собственности. Этот принцип, судя по всему, так и не изменился с тех пор, как младенца Моисея нашли в египетских камышах. Предусмотрены все варианты. Так, если владелец умрет бездетным, имение переходит к старшему из его братьев, если таковой имеется. В данной ситуации это Николас Донтси, который проживает в канадской провинции Манитоба. Мы уже известили его о случившемся, и он прибудет из своих заокеанских владений примерно через три недели.

Планкет-младший сделал небольшую паузу и посмотрел на чайку, которая примостилась за окном на карнизе здания.

— Разумеется, предусмотрено достойное обеспечение для миссис Донтси — она имеет право жить в любом из зданий поместья по своему желанию. Далее перечисляются суммы, предназначенные для обслуживающего персонала и местных учреждений вроде Крикет-клуба. Ну и, наконец, тот самый окутанный завесой тайны пункт.

Мэтью Планкет явно наслаждался ситуацией. Он доверительно наклонился к Пауэрскорту:

— Итак, лорд Пауэрскорт, после длинного списка «пять фунтов тому, десять фунтов этому» мы видим впечатляющую сумму в двадцать тысяч фунтов, которые должен получить некто по имени Ф. Л. Максфилд. «Неуловимый Максфилд», как мы его здесь прозвали.

— Вам не удалось его разыскать? — уточнил детектив.

— Увы, лорд Пауэрскорт! Вам наверняка известно, сколько времени порой приходится потратить поверенным, чтобы найти наследников, упомянутых в завещании только по имени, без указания их адреса и занятий. Компания «Планкет, Марлоу и Планкет» даже вошла в состав учредителей специального бюро по розыску подобных лиц. Однако же ни мы, ни агенты бюро найти его не смогли. Мы навели справки в школе и в кембриджском колледже, где учился мистер Донтси, в армейском подразделении, где он служил, и везде, где он работал юристом. Нам не удалось найти даже свидетельства о рождении человека по имени Максфилд. Впрочем, метрики часто теряются, к тому же он мог родиться за границей. Однако, как ни удивительно, нет никаких следов его свидетельств о браке и даже о смерти, что могло бы значительно облегчить нам жизнь.

— А вы уверены, мистер Планкет, что это мужчина? Может, в памяти мистера Донтси навеки осталась какая-нибудь мисс или миссис Максфилд?

— Мы рассматривали такую возможность, лорд Пауэрскорт. И мое мнение таково: мистер Донтси был юристом, а эта профессия требует максимальной точности формулировок, особенно в таком важном документе, как завещание. Будь Ф. Л. Максфилд дамой, покойный непременно указал бы перед именем «миссис» или «мисс».

В сознании Пауэрскорта пронеслась и исчезла целая толпа всевозможных Максфилдов — юных и престарелых, состоятельных и обнищавших…

— Когда было подписано завещание, мистер Планкет? Оно было составлено единожды или же переделывалось? Это происходило здесь, у вас, в присутствии ваших юристов?

— Пощадите, лорд Пауэрскорт! Столько вопросов сразу. Отвечаю по порядку. Завещание составлено три года назад, как мы полагаем, в Куинзе. Этот документ стал последним в ряду завещаний, которые мистер Донтси по настоянию опекунов составлял регулярно с того момента, как достиг совершеннолетия. Боюсь, опекуны только об этом и думали.

Пауэрскорт усмехнулся. Этот молодой человек еще явно не обрел свойственного поверенным специфического склада ума.

— За день до того, как подписать завещание, мистер Донтси приезжал сюда и беседовал с моим дядей, которого у нас все называют Палач Планкет. Именно в этом, последнем, датированном 1899 годом варианте и появился впервые несчастный Максфилд.

Пауэрскорт не мог не задуматься о том, чем же безусловно законопослушный Планкет мог заслужить прозвище палача.

— Кто бы он ни был, этот неуловимый Максфилд, — сказал детектив, — его особые связи с Донтси установились, по-видимому, три года назад. Во всяком случае, именно тогда адвокат принял решение оставить ему весьма крупную сумму. Как вы думаете, мистер Планкет, известно ли Максфилду об этом решении? Знал ли он, что получит двадцать тысяч, если Донтси умрет?

— Боюсь, что знал, — нахмурился Мэтью Планкет. — Мистер Донтси сообщил, точнее, собирался сообщить ему об этом. В разговоре с Палачом он упомянул, что намерен написать Максфилду и порадовать того хорошей вестью.