Смерть в апартаментах ректора

Теперь, когда эта картина вновь вернулась к Эплби с еще большей убедительностью, он резко развернулся и поспешил в Садовый сквер. Минутой позже он нашел кладовку, о которой говорил Додд. Кресло стояло там. Сможет ли Эплби определить, что им недавно пользовались, причем пользовались на улице? Он приступил к тщательному осмотру. Кресло представляло собой, как и в его воображении, старую скрипящую плетеную коляску, жутковатого вида колымагу, вполне подходящую для той цели, которую он подозревал. Однако она была вполне в рабочем состоянии. Он осмотрел ступицы колес. Ни малейшего следа смазки. Возможно, это косвенное доказательство того, что если креслом и пользовались, то второпях, без какого-либо плана. Следов крови тоже не было. Это, конечно же, объясняло замотанную голову: крови не должно быть нигде, кроме как в кабинете ректора… Затем Эплби обратился к небольшим шинам. Они были старые и полустертые, резина затвердела и пошла мелкими трещинами. К такой поверхности мало что прилипнет. Однако тут имелись многообещающие изломы. В паре мест обнаружились частички гравия, но сплошь сухие. Возможно, они попали туда пару дней назад и успели высохнуть? Эплби счел это вполне возможным и продолжил осмотр в поисках более явных свидетельств. Уже заканчивая изучать второе колесо, он обнаружил улику. Между колесом и ободом виднелась травинка, попавшая туда, когда кресло везли по краю лужайки. Она сохранила ярко-зеленый цвет, который не исчезает с ухоженных торфяных лужаек даже поздней осенью. Значит, креслом пользовались, причем совсем недавно.

Эплби перешел к спинке. Кресло приводилось в движение одним горизонтально расположенным рычагом, который снимался откручиванием шарообразных ручек с двух сторон. Эплби отвинтил их совершенно машинально, чтобы потом снять отпечатки пальцев. Затем он оглядел небольшое помещение. В нем, как и говорил Додд, было полно всякого хлама, в большинстве своем, очевидно, некогда принадлежавшего Титлоу. Аркебуза. Какая-то сникшая акула в стеклянном ящике, похожем на аквариум. Там же находилась пара гипсовых скульптурных копий, включая лежавшую статую Венеры, за которой, несомненно, и нашли револьвер. Эплби, не рискуя сесть в кресло, уселся на живот богини и глубоко задумался.

Половина одиннадцатого. Амплби еще жив и находится у себя в кабинете. Его застрелили где-то в другом месте между половиной одиннадцатого и одиннадцатью… Эплби вдруг снова вспомнил минувшую ночь. Тишина Епископского дворика, защищенного мощной чередой зданий часовни, библиотеки и зала собраний. Прерывистый шум и грохот машин, слышанный им в Садовом сквере, перераставший в рев по мере приближения к Школьной улице. Даже ночью каждые пять минут выдавался удачный момент, когда можно выстрелить из револьвера и тебя никто не услышит.

Амплби убили здесь, в Садовом сквере, а потом отвезли тело обратно в кабинет. Его убили в одно время и в одном месте, после чего представили, что его убили в другое время и в другом месте. В другое время и в другом месте – значит, он был убит кем-то другим. Алиби… Нет, не то… Был второй выстрел. Задержаться, чтобы сделать второй выстрел – значит остаться без алиби. Расстроить чужое алиби… Вот это лучше… И тут к изображению выплывающей из мглы жуткой колымаги добавилась новая деталь. У ног мертвеца лежал ящик – или мешок, – полный костей.

Эплби поднялся с холодного и бесчувственного лона Афродиты и медленно вышел из кладовки. В вестибюле он задержался. Налево – комнаты Хэвеленда: там обитали кости. Направо – апартаменты Поунолла: кровь на ковре. Он снова вышел в Садовый сквер и принялся бродить между деревьев. Инспектор был всецело поглощен анализом следующей логической выкладки:

«Он не мог доказать, что не совершал этого там и в течение двадцати минут, если бы оставались улики, указывавшие на его виновность. Но он мог доказать, что не совершал этого здесь и сейчас».

Эплби добавил комментарий: «Изворотливый тип, он перезарядил оружие и оставил револьвер в таком виде, что из него сделали один выстрел». Затем добавил вопрос: «А вторая пуля?» И наконец, совершенно неуместно завершил все собственной мыслью: «И все же надо совершить прогулку. Сейчас же».

II