Смерть в апартаментах ректора

Сойдется ли все? Начнем с временных интервалов Хэвеленда. Он находился вместе с Дейтоном-Кларком с десяти сорока до десяти пятидесяти. Этот интервал не подходил (он мог доказать, что не совершал убийство в том месте и в то время). Мог ли Поунолл быть уверен, что Хэвеленд ушел от декана, будучи без алиби (он не мог доказать, что не совершал этого…), к одиннадцати часам? Разумеется, существовал способ, с помощью которого он мог в этом убедиться. Начнем с того, что Поунолл мог легко узнать, что Хэвеленд заходил к декану совсем ненадолго. Предположим, он это знал и убил Амплби в своих апартаментах в десять сорок…

Затем Эплби тщательно обдумал эту гипотезу. Даже если учесть оживленное движение неподалеку, никто, разумеется, не рискнул бы стрелять прямо в здании. В десять сорок Поунолл застрелил Амплби в Садовом сквере, при этом он знал: Хэвеленд сейчас находится у декана. Он вытащил из кладовки кресло для мытья, «посадил» туда труп, украл у Хэвеленда кости и положил их в кресло, после чего прикатил все это к себе в комнаты. Закончил он, возможно, к десяти сорока пяти. Потом он стал ждать. А пока он ждал, вдруг увидел, как из завалившейся набок головы Амплби на ковер капает кровь… Кап-кап… Эплби шел вдоль берега, забыв обо всем. Сойдется ли? Теперь мантия Барочо. Если только удастся доказать, что ее владелец забыл ее у Поунолла! Поунолл мог схватить ее, чтобы замотать кровоточившую рану в голове. Затем, чуть позже десяти пятидесяти, он услышал, как Хэвеленд вернулся в свои комнаты напротив, проскользнул к двери, чтобы убедиться, что его никто не видит – это делало его беззащитным в смысле алиби. Минутой позже он вместе со своим жутким грузом начал опасное путешествие к кабинету Амплби. Там он, не мешкая, выгрузил кости и труп. В нужный момент раздался «пиф-паф» или взрыв какой-нибудь петарды. Затем быстрое возвращение с креслом в кладовку. Револьвер, слишком спешно обтертый, брошен там, где Хэвеленд вполне мог его обронить или бросить в нервном возбуждении или по безрассудству.

Что еще сходилось? Рассказ самого Поунолла, служивший объяснением манипуляций с ковром, содержал одну важную подробность: он искусно указывал на Хэвеленда, одновременно представляя Поунолла чистеньким. Хэвеленд, предположительно, убил Амплби, понял, что ему не удалось подставить соседа, после чего из-за какого-то странного «заскока» решил не скрываться и фактически расписался в убийстве, оставив на месте преступления кости. Именно Поунолл вместе с Эмпсоном знали, что Хэвеленд пожелал ректору «быть замурованным в жутком склепе». Именно Поунолл в гневе назвал Амплби «главной жертвой».

А теперь что же не сходилось? Здесь Эплби несколько осадил сам себя. Вовсе не обязательно, чтобы все сходилось. В этом была разница между его работой и романами Готта. В добротном детективе все значимые события полностью увязывались в самом конце. Однако в реальной жизни всегда присутствовали противоречия, второстепенные обстоятельства, так и оставшиеся неразъясненными, и детали, которые никуда не вписывались. Как Эплби не раз убеждался, это в особенности относилось к представлениям и мнениям: то, что в какой-то момент казалось важным, в ходе расследования просто исчезало из поля зрения. И все же… Эплби любил, чтобы сходились мельчайшие детали, чтобы его выводы и впечатления на всех этапах дела соответствовали фактам.

Одним из не укладывавшихся в схему элементов являлось заявление Слотуайнера о том, что он слышал грохот костей между десятью сорока пятью и десятью пятьюдесятью. Немного рановато, если Поунолл решил выйти после того, как убедится, что Хэвеленд вернулся от Дейтона-Кларка. Однако не стоило заострять внимание на интервале в две-три минуты. Затем присутствовал невразумительный рассказ подопечного Готта. Еще один отвлекающий маневр? Если он все узнал точно (рассказ дошел до него слишком уж окольным путем, чтобы верить в его достоверность), то история эта чересчур тесно увязывалась с делом, чтобы считать ее побочным или незначительным фактором. Некто, не являющийся обитателем профессорских апартаментов, вышел из кабинета без чего-то одиннадцать. И этот некто мог тайком входить и выходить за территорию Святого Антония. Эти обстоятельства еще более усложняли дело, и чем быстрее допросят молодого мистера Эдвардса, тем лучше.