Смерть в белом галстуке

— Например то, что хотя у вас глаза и серые, но в них есть и зеленые искорки, а радужная оболочка окружена черной полоской. Заметил, что, когда вы улыбаетесь, у вас лицо как бы скашивается, что на левой руке у вас безымянный палец испачкан с внутренней стороны в киновари, пятно скрыто кольцом; а из этого, мисс Трой, я делаю вывод, что вы художница и пишете маслом и что вы не столь надменны, как это можно подумать по вашим прелестным пальчикам.

— Ну расскажите, чем кончилось дело.

— Я бы уж лучше рассказал вам, как в редкие моменты, которые мне выпадали, я весь день был занят вашим делом и что я решил выписать ордер на ваш арест, предъявив вам обвинение в том, что вы препятствовали представителю закона в выполнении служебных обязанностей.

— Хватит острить, — заметила Трой.

— Ладно. На чем я остановился?

— Вы добрались до третьей улики против Дэйвидсона.

— Да. Третьей уликой был метод, каким совершалось преступление. Не думаю, что Банчи, даже знай он, что, описывая его несчастное крохотное тело, я буду думать о женщине, которой все это рассказываю, был бы против. А вы? Он был из тех, кто все понимал, не правда ли? С острым вкусом к соленому юмору. Уверен, что он понимал, как быстро проходит первый приступ горя, если только люди сразу признаются. Словом, Трой, тот, кто убил его, знал, как проще задушить человека, и я не убежден, что многие убийцы знают это. Единственный оставшийся след насилия — шрам от удара портсигаром. Любой врач знает, что больших усилий это не требует, но личный врач Банчи знал и то, каким помощником здесь может стать слабое сердце. О состоянии его сердца Дэйвидсон рассказал мне, как только понял, что мне известно, что именно он обследовал Банчи. Этот сэр Дэниел великолепно держал себя в руках, когда я разговаривал с ним. Умен необыкновенно. Сегодня вечером мы обыскиваем его дом. Фокс все еще там. Не думаю, что мы многое найдем, разве что роковой портсигар, но тут я больше рассчитываю на стол Димитрия. Вчера я попасть туда не мог.

— А что с пальто и шляпой?

— Здесь нас поджидал довольно любопытный эпизод. Пальто и шляпу мы искали с четырех часов вчерашнего утра и так и не нашли. Мы делали то, что и обычно делаем в таких случаях, то есть проверяли мусоросборники и прочее, а также уведомляли все пункты по приему посылок в почтовых отделениях. Сегодня нас известили о том, что в Западном отделении вчера во время часа пик был обнаружен некий пакет. Он был заклеен двухпенсовыми марками и адресован куда-то в Китай. Внутри был текст, которым с удовольствием пользовался наш шантажист. К сожалению, он потерялся, но, думаю, благодаря ему мы получили возможность выследить убийцу. Возможность крайне призрачная. А теперь, девочка моя, угадайте-ка, у кого есть неограниченное количество двухпенсовых марок?

— У того, кто выписывает рецепты?

— Черт меня побери, ну не умница ли? Как сказала бы герцогиня, как всегда, правильно. А кто же еще выписывает рецепты, кроме сэра Дэниела, модного доктора? А кто, кроме него?

— Димитрий.

— С прискорбием должен сообщить, дорогая, что это совершенная правда. Но, сидя в приемной Дэйвидсона, я увидел то, что принято называть иллюстрированными брошюрами. Там были призывы сдавать старую одежду в Центральную миссию китайской медицины, или еще бог знает куда. Теперь наша задача — достать одну из этих брошюр и написать в эту самую Центральную миссию с просьбой о соответствующих сведениях.

— Потрясающе, — пробормотала Трой.

— Можете быть уверены, так я и сделаю. И еще одна загадка, на которую любезно пролил свет словоохотливый Димитрий. Этим утром он отправил своего слугу за «Таймс». Узнав об этом, мы также направились на поиски «Таймс». Там в разделе «Объявления страждущих» мы обнаружили то, о чем я говорил в тот момент, когда бедная Милдред отважно боролась со сном, и до того, как я сумел сообщить вам, что мне нравится, как вы сдвигаете брови, когда слушаете меня. Так вот, в этом объявлении было написано примерно следующее: «Кошечка, дорогая! Живу далеко и тоскую. Ежечасно думаю. Дедушка». Чудное дело, подумали мы и — как всегда блестяще! — заметили, что, если читать только начальные буквы, получится: «К.Д. ждите. Д.Д.», что не слишком трудно расшифровать как «Коломбо Димитрий, ждите, Дэниел Дэйвидсон». Мистер Димитрий и правда признался в этом довольно безыскусном изобретении. Оно применялось, по его словам, если происходило что-то необыкновенное, неблагоприятное, непредвиденное, и Дэйвидсон связывался с Димитрием таким вот способом. Это, конечно, не бог весть что, но у сэра Дэниела и не было много времени. Он должен был сочинить это, как только возвратился домой после своего ночного предприятия. Что еще неясно?

— Насчет Димитрия и Уитерса.