Смерть в белом халате

— Ты мне можешь объяснить, чего мы сюда приперлись, любимая?

— Я на работе, а ты за мной увязался, — ей не хотелось сразу признаваться Игнату, что они пришли сюда зря, еще поднимет ее на смех да поделится с Вадиком.

— А зачем мы стоим здесь и принюхиваемся, как собаки, — просто так? Как называется такая работа?

— Я тебя не звала идти со мной, — Юлька огрызнулась.

— Ясно дело! Но должен ведь кто-то спасти журналиста, когда его молодое тело будут заталкивать в шахту лифта.

— Смешно! — парировала Юлька. — До колик.

Недалеко в одной из палат кто-то закашлял. Кашель был надрывный и раздирающий. Ему вторил другой кашель, сиплый и лающий.

— Ночная перекличка в легочном отделении, — сострил Игнат.

Юлька погладила рукой холодную стену. Идти сюда ночью было идиотской затеей, Игнат прав. Сейчас она сделает вид, что на этом месте ее озарила умная мысль, и предложит вернуться назад. Вдруг Юлия услышала, как по полу задребезжали носилки на колесиках. В конце коридора показались два человека в халатах.

— В шкаф! Срочно в шкаф! — быстро сориентировался Игнат, открыл створки шкафа, встроенного в коридорную стену у лифта, втолкнул туда Юльку, мгновенно забрался в стенку сам и прижался к ней всем телом.

Носилки остановились как раз напротив их убежища, на носилках кто-то лежал. Носилки катили две женщины. Медсестры. Они тихо разговаривали, но Юле и Игнату из своего убежища все было хорошо слышно и видно сквозь многочисленные щели шкафа.

— Сколько сегодня?

— Двое. Ерунда. Еще час, и можно по домам.

— С этим долго возились.

— Ринопластика — это тебе не ушки пришить.

— Теперь мужик сам себя не узнает после операции. Другой человек. Нос другой, глаза вместо узких стали большими, губы накачаны. Паспорт только менять придется.

— Ты меньше думай, Иволгина! Тебе деньги хорошие платят? Хорошие. Твое дело — помалкивать. Надо ему, пусть меняет.

— Да я так, просто.

— Не просто и никак. Роза вон какая злая сегодня, глазами зыркает, инструмент швыряет, кожу мужику перетянула, крови было много.

— Да видела я, что она не в себе.

— Она ведь не скажет ничего, все тайны. Но за то, что заработать нам дает, спасибо ей большое.

— Ну да.

— Что ты нудакаешь, Иволгина? На две ставки бы сейчас корячилась медсестрой и санитаркой, а денег кот наплакал.

— Да понимаю я, но боязно что-то. Николая Петровича ведь неспроста убили.

— А нам что до этого?

— А мне кажется, — девушка перешла на еле слышный шепот, — что его прикончил кто-то из клиентов.

— Наших клиентов?

— Ну да. Мы ведь не просто так по ночам оперируем и внешность меняем, тут каждый второй криминал. Кто-то и свел счеты с Окуневским. Нашел его и пришил. Не зря Роза сказала, что сегодня операции последние. Без Окуневского сложно ей, старшую медсестру сегодня с собой поставила, да разве это дело.

— Роза говорила про перерыв до осени.

— Перерыв не перерыв, только с одним врачом оперировать нельзя, нужны двое. Окуневский помер, Роза побоится кого-то взять, да и правильно, вон из травмы следаки не вылазят, все что-то ищут и ищут. Сегодняшних двух пациентов взяли, наверное, деньги большие раньше были уплачены. Роза опасность почуяла, она баба с интуицией.

— Роза — баба правильная, я тебе не устаю это повторять.

— Несчастная она баба, это точно. Ей бы детей нянчить, а она по ночам оперирует. Вот счастье-то!

Больной на каталке застонал.

— Ну вот, в себя приходит, сейчас по запасной лестнице его выкатим, отдадим в надежные руки. Завтра Роза его проведает уже дома, сделает перевязку, а потом мы по очереди с тобой побегаем к нему. Пару недель — и мужик будет как новенький.

У одной из медсестер в кармане халата тихонько зажужжал телефон.

— Да, да. Сейчас выносим, — она кивнула подруге: — Давай, двигай!

Носилки с живой поклажей, подталкиваемые двумя сопровождающими, покатились по коридору.

Игнат приоткрыл дверцы шкафа.

— И что это было?

— Ты меня чуть до смерти не задавил своим большим телом, — пожаловалась Юлька. — Навалился, как слон.

— Любимая, а мне надо было ждать, чтобы тебя также упаковали на носилочки?

— М-да, — она осмысливала услышанное.

«Не зря, не зря тебя, Сорнева, какой-то внутренний черт тащил на шестой этаж, — думала она. — Правильный черт. Ночами в пульмонологии целая команда делает пластические операции! Другого объяснения услышанному нет. Значит, вот что для вас женское счастье, Роза Викторовна, — по ночам переквалифицироваться в пластического хирурга. Сегодня просто ночь открытий!»

— Что ты из этого понял? — спросила она Игната, ей надо было проверить свои ощущения.

— Любимая, не прикидывайся дурочкой, тебе это не идет. Мы оба поняли все правильно. Калымят тут по ночам наши медики. И Окуневский, значит, тут подвязался.

— У девочек есть версии убийства Окуневского.

— И что мы сюда приперлись, любимая? Что ты теперь с этой информацией будешь делать? Юля, это опасно!

— Игнат, ты своим здоровьем занимайся, колено лечи!

— А что вы тут делаете, молодые люди? — напротив них стояла та самая медсестра Иволгина, за которой еще несколько минут назад они наблюдали из щелей шкафа. Девушка подошла к ним неслышно. — Вы из какого отделения?