Смерть в белом халате

— Говори как есть!

— Мать догадывается про доктора Архипова. Она мне сама сказала, потому что слышала ваши разговоры. Ты ее совсем не стесняешься.

Этого только не хватало для полного «счастья»! Мухаб швырнул сумку на пол. Он пришел в бешенство, вечно эта калека путается у него под ногами! Она должна быть всю жизнь благодарна ему, Мухабу, что родила такого мальчика.

— Я сам разберусь с ней, скажу, чтобы она не вздумала открывать рот.

— Отец, не надо. Мать не сделает мне плохо.

Домна не удивилась, когда увидела вернувшегося Антона, а с ним Мухаба.

— Что ты там придумываешь, какого доктора? — резко спросил Мухаб. — С чего ты взяла?

Домна молчала, и это еще больше его разозлило.

— Я с кем разговариваю?!

Исмаилов схватил ее за грудки и начал трясти, как будто женщина виновата в том, что у него ничего за последние дни не складывалось.

— Отец, не надо! — закричал Антон.

Сын пытался оторвать его от матери, когда увидел, что отец в ярости схватил подушку и начал душить женщину. Домна захрипела.

— Отец! Перестань! — Антон резко схватил Мухаба и толкнул его прямо в сторону камина. — Не надо, отец, не трогай ее!

Мухаб отлетел прямо на угол камина, ударился головой и медленно осел на пол. Домна откинула подушку, отдышалась. Исмаилов-старший не шевелился, его черные глаза были широко открыты, а на стене у камина виднелось пятно крови.

— Я убил его, мама. Мама! — Антон затрясся. — Мама, я убил его!

— Антон, успокойся, — она еще откашливалась. — Он бы задушил меня. Ты спас свою мать.

— Мама, он мертв, — Антон был смертельно напуган.

Домна говорила взвешенно и спокойно, как будто ничего не происходило вокруг, рядом не лежал мертвый Мухаб, а просто был семейный завтрак и кто-то случайный им помешал:

— Послушай меня, ты сейчас соберешься и уедешь на вокзал, уедешь из города. Найдешь работу месяца на два-три, лучше в Москве, там затеряться легче, а потом можно возвращаться домой. Я дам о себе знать, — она задумалась. — Ты позвонишь Розе Ерашовой, дочери тети Шуры, она тебе поможет, а я найду, как связаться с ней. Ты помнишь Розу, она к нам приходила с тетей Шурой?

— А как же это все? — Антон обвел рукой вокруг. — Как отец? Меня будут искать, как убийцу.

— Уезжай, сынок. Я через полчаса вызову полицию и скажу, что это я убила Мухаба. Уезжай. Мать знает, что делает. Храни тебя бог.

Глава 29 В дороге всякое случается

— Вадик, скажи, куда мы едем?

— Расслабься, подруга. Ты должна друзьям доверять. Мне на тебя смотреть больно.

— Да, лажанулась я опять, понесло меня куда-то в сторону. Как будто работаю в бюро «непонятных услуг» — воду решетом ношу. Дура я, Вадик!

— Сорнева, оставь свое словесное фиглярство! Ты классный журналист. И Заурский это знает. Вся наша работа — это ошибки и падения, только так хороший материал рождается. Девочка, воспитанная на Бодлере, всегда знает, чего добивается в жизни.

— Вадик, я себя переоценила.

— Хватит самокопанием заниматься, подруга! Следи лучше за дорогой. Смотри, какая красота. Сосенки, как в строю, ровненькие, одна к одной.

— Вадик, скажи, куда мы едем?

— Ну, заладила песню! Никакого секрета нет — мы едем на дачу к моим родителям. Посидим вечером у костра, шашлыки пожарим, вина попьем, на луну посмотрим, поболтаем ни о чем, в доме переночуем. Старики у меня хорошие, тебя знают. Самое главное, что не будут при тебе меня пилить, чтобы я женился. А завтра на работу утром уедем. Ты хоть узнаешь, Сорнева, что есть другой мир по ту сторону редакции, с зеленой травой, поющими кузнечиками, с хрустящими огурчиками и с настоящими мужиками.

Юля рассмеялась. Вадик прав, ей сейчас нужно переключиться. На время оставить то, что не дает покоя, а потом, она знает себя, это «беспокойное» вернется в новом качестве, с вариантами ответов, придет озарение, вдохновение. Юле останется только выбрать правильное направление движения. А сейчас она, как Илья Муромец перед камнем: направо пойти — проблемы, налево — тоже. У нее, куда ни пойдешь, всюду бесконечность и отсутствие координат.

— Переключайся, наконец, Сорнева! На время минимизируй мозговую деятельность! Как там красиво! — говорил Вадик. — Трава и кузнечики?

— Тымчишин, ты какой настоящий?

— В смысле?

— Когда я про тебя думаю, мне иногда кажется, что ты султан, а сегодня увидела, что ты романтик.

— Ой, Сорнева, с тобой не соскучишься! Султан — это когда гарем, а я на свою журналистскую зарплату и одну девушку не потяну, мне все какие-то с большими запросами попадаются. Я романтический султан. Такой вариант тебя устроит?

— Меня, Вадюшечка, все устроит, — Юля почувствовала, что давящая тяжесть на сердце уходит, растворяется в небытие. Вадик прав, нельзя корить себя за работу, когда вокруг такая обалденная зеленая шевелюра леса. — Правда, а почему ты не женишься, Тымчишин? Столько девчонок вокруг тебя роится, как около медового цветка.

— И ты туда же! Я в поиске.

— Значит, ты все-таки султан, Тымчишин, раз тебе нравится гарем.