Смерть в белом халате

— Герман Николаевич, я рассказала об этом Заурскому, он обещал посоветоваться со своими знакомыми следаками. Я просто заложница обстоятельств.

— Ага, и в нашей больнице спецназ проведет операцию и застанет преступников на месте преступления. Я потом не докажу, что ничего не знал.

Юля на мгновение представила красочную картину, как парни в камуфляже врываются в операционную.

— Герман Николаевич, вы меня простите, у меня что-то с головой случилось, все перемешалось! Вы исчезли, Окуневский убит, операции ночные. — Она едва не плакала. — Я не хотела вас подставить, но только мне придется правду Заурскому рассказать, что я его подвела. А вы что, вот так прямо и спросите и она вам все расскажет?!

— Мне надо самому разобраться, что на моей «кухне» происходит, а то пока я занимаюсь стройкой, у меня в каждом отделении странных историй все больше и больше, и это неправильно.

— С вами, между прочим, тоже истории происходят.

— Происходят, — согласился он. — Только я нож за спиной ни у кого не держу.

— Я тоже не держу, — не выдержала Юля.

— Вот и договорились.

В его кабинет постучали.

— Можно? — заглянула приятная молодая девушка в белом халате.

— Заходи, Иволгина, присаживайся вот сюда, — он кивнул на стул около окна. — Вот познакомься, журналист газеты «Наш город» — Юлия Сорнева.

Кажется, Иволгина ее не узнала, в коридоре был полумрак, да и наверняка не запомнила она девушку, что видела ночью в отделении.

— День медика скоро отмечаем, профессиональный праздник, — продолжил Архипов. — Газета очень хочет написать о наших людях, лучших, так сказать. Я предложил твою кандидатуру, писать про тебя будут.

— Ой, ну что вы Герман Николаевич! Какой из меня герой? Обычная медсестра.

— Сколько ты у нас работаешь?

— Десять лет уже, как один день.

— Ну, вот видишь, пора уже звание «Ветеран труда» присваивать. Мне говорят, что ты хорошо работаешь.

— Ой, спасибо, Герман Николаевич.

Он продолжал тем же тоном:

— Хорошо работаешь, даже по ночам, операции пластические помогаешь делать. Деньги, Света, зарабатываешь? А ты знаешь, что ты не только себя под монастырь подводишь, но и меня тоже? Этот монастырь на срок тянет. Что будем делать, Света?

— Герман Николаевич, я… Вы… — На Иволгину было жалко смотреть. Она напоминала осевшую опару.

— Когда я десять лет назад принимал тебя на работу, мы с тобой говорили о профессии. Надеюсь, ты это помнишь?

— Помню, — Иволгина низко опустила голову.

— Света Иволгина, послушай, что я тебе скажу после твоей десятилетней работы. У тебя есть только один выход — честно мне все рассказать, иначе звоню в полицию, сдаю вас всех по списку и больше тебя знать не желаю.

— Герман Николаевич, я давно хотела к вам прийти, — начала всхлипывать Иволгина. — Все рассказать.

— Тем более что хотела прийти. Да и вообще, — он посмотрел в сторону Юли, словно призывая ее в свидетели, — будем считать, что это не я тебя позвал, а ты сама ко мне пришла. Рассказывай, Иволгина, а я буду думать, что дальше с тобой делать. Даю тебе шанс — здесь и сейчас.

Медсестра повернулась на стуле, посмотрела в окно и, вздохнув, начала рассказывать. С ее слов выходило, что ночные операции в отделении проводятся меньше года с перерывами. Сначала Роза Викторовна Ерашова со старшей сестрой проводила какие-то консультации вечером, а потом привлекла к операциям двух медсестер отделения, а позже появился доктор Окуневский.

— Очень интересно. Значит, приемное отделение тоже было в курсе? Как посторонние попадали к вам?

— Нет, никто больше не знал. Есть запасная дверь через санблок. У нас ключ. Вот оттуда пациентов принимали, туда и возвращали.

— Теперь о характере операций.

— Обычные пластические операции: глаза ушить, лицо перекроить, нос поменять. Изменение внешности.

— Света, обычную пластику делают в косметическом центре, там и оборудование соответствующее, и кадры обученные. К вам, то есть к нам в отделение, обращались те, кто не мог сделать изменение внешности официально?

— Я не знаю, может быть.

— Иволгина, мы же договорились из меня идиота не делать! Все ты, Света, знаешь и понимаешь. Операции вы делали преступникам, может, тем, кто в бегах, насильникам и ублюдкам. А после операции перевязки где делали? Тоже в отделении?

— Нет, ездили по адресам.

— И вам за это хорошо платили.

— Платили.

— А доктор Окуневский? — подала голос Юля. — Сколько с вами оперировал доктор Окуневский?

— Последнее время почти всегда. Герман Николаевич, да закончились эти ночные операции! Роза сказала, что заканчиваем.

— Нет, Света, все только начинается. Все, ты свободна, и просьба — о нашем разговоре никому не рассказывать.

Юлька смотрела на него и не могла справиться с душевной болью — вот он, главный эксперт в ее журналистском расследовании, авторитетный и неподкупный, радеющий за дело и не подозревающий, что творится у него буквально под носом. Разве так бывает?

Бумаги больше не летали по кабинету и не ломались ручки, доктор Архипов, как никогда, был собран и сосредоточен.

Глава 38 Когда не помогает Эрих Фромм