Смерть в Берлине. От Веймарской республики до разделенной Германии

Контраст между гражданским кладбищем довоенного периода и военными кладбищами был разителен. Безразличие и неодухотворенность первого по сравнению с мрачной величественностью и назидательной простотой вторых были отвратительны не только специалистам похоронного дела, но и общественности в целом; требовалось очистить саму атмосферу кладбища100.

Несомненно, подобное отношение было настолько же ответом на ужасы массовой смерти и беспомощности общества перед лицом этой смерти, насколько и реакцией против влияния современности на погребальную культуру, которое так ненавидели консерваторы. Если Германия не могла стать победительницей на полях сражений, она могла хотя бы придать ощущение более глубокой важности небывалым побоищам и потерям. Таким образом, амбиции реформаторов кладбища далеко не ограничивались эстетическими соображениями и связывали призыв к новой погребальной культуре с возродившимся чувством национальной общности, сформированным в бельгийских и французских окопах. Реформаторы веймарской эпохи приветствовали «однородность» военных кладбищ как свидетельство новых социальных ценностей, которые, как предполагалось, были вызваны войной, и выказывали особенное беспокойство по поводу легко опознаваемых, оригинальных могил на военных кладбищах. Для них глубокий смысл и эстетическая утонченность немецких военных кладбищ заключались именно в том, что они совершенно одинаковы и лишены индивидуальных различий любого рода (см. Рис. 1.5).

Такой этос преодолевал политику. В рамках своего строительного проекта «Новый Франкфурт» глава городского управления архитектуры Эрнст Мэй в 1926 г. издал новые инструкции по организации кладбищ, позволявшие родственникам выбирать надгробия для умерших из нескольких простых, никак не украшенных вариантов (Рис. 1.6). С этого времени могилы на городских кладбищах будут размещаться аккуратными рядами, напоминая по стилю военные места захоронения. Эта строгая геометрия, как писал один из реформаторов кладбища, должна «мощно передавать чувство, в котором социализируется все похоронное дело», и пробуждать «дух современности»101.

Рис. 1.5. Немецкое военное кладбище в Белло, Франция. Современники находили особенный пафос в рядах идентичных, геометрически упорядоченных могил и считали, что подобная конфигурация отвечает новой социальной этике после ужасов Первой мировой войны. – Volksbund Deutsche Kriegsgräberfürsorge.

Изменения в похоронной культуре Берлина после Первой мировой войны были более тонкими, но все же заметными. На большинстве кладбищ, сооруженных или расширенных в Берлине в 1920-х – начале 1930-х гг., избегали геометрического стиля, пропагандируемого Мэем во Франкфурте102. Однако надгробия все же уменьшались в размерах и не так украшались. Только некоторые имели небольшие рельефы с портретами или аллегорическими фигурами103. Исключения, разумеется, встречались, одно из них – мавзолей в романском стиле площадью 42 квадратных метра, построенный для семьи Отто Лемма в 1920 г. на кладбище при мемориальной церкви кайзера Вильгельма, рядом с гуталинной фабрикой Лемма в Ноннендаме. Кроме электрического освещения, мраморного интерьера и алтаря со статуей ангела, в мавзолее было мозаичное изображение семейного особняка Лемма и членов самой семьи, «сидящих на садовых скамейках <…> в обуви, начищенной до блеска»104. И все же общая тенденция на берлинских кладбищах после Первой мировой была – к простоте, прочь от претенциозной монументальности периода грюндерства105.

Рис. 1.6. Примеры нормативных стилей оформления могил, введенных в рамках строительного проекта «Новый Франкфурт» Эрнста Мэя, ок. 1926 г. Эти урезанные формы отражали общий для Германии импульс делать могилы проще, скромнее, меньше и однообразнее – как выражение современности и социальной добросовестности в свете Первой мировой войны. – Melchert H. Die Entwicklung der deutschen Friedhofsordnungen. Dessau: Verlag Walther Schwalbe, 1929.