Смерть в Кесарии

– Может быть, она казалась ему лишним свидетелем, – неуверенно произнес Розовски. – Хотя… Ты прав, здесь имеются серьезные нестыковки. Думаю, мне придется встретиться с ним не позже, чем завтра. А теперь, – взял со стола листок, – возьми-ка и почитай вот это.

– Что это?

– Письмо Розенфельда жене. Я позаимствовал его сегодня в номере Соколовой.

– И инспектор Алон позволил?

– Что ему оставалось делать? Он же не читает по-русски, – Розовски улыбнулся. – Кажется, я забыл его поставить в известность. Ты читай, я прочел по дороге.

Маркин углубился в чтение.

– Ты обратил внимание – из письма Розенфельда можно сделать вывод, что он догадывался о своей близкой гибели. Вот тут: «Если же нам не удастся встретиться, ты должна обратиться к моему адвокату. Помнишь, я знакомил писал тебе о ним – Цви Грузенберг. Не пугайся, пожалуйста, но в жизни бывает всякое. Не хочу, чтобы ты вдруг оказалась на нищенских репатриантских подачках…». – прочитал Маркин. – Конечно, два миллиона шекелей – это не репатриантское пособие.

– Я обратил внимание не только на это, – сказал Розовски, усаживаясь в кресло и допивая остывший кофе. – Я обратил внимание и на общий тон письма. Так, мне кажется, пишут, когда собираются расстаться с жизнью. Типичное письмо самоубийцы любимой женщине. Меланхолия, комплекс вины и так далее. Как ты считаешь?

Маркин кивнул.

– Конечно, похоже, но мы-то имеем дело не с самоубийством, а с убийством. К самоубийству такое письмо – в самый раз.

– С тремя убийствами, – поправил Розовски.

– Что?

– Мы имеем дело с тремя убийствами. Не с одним.

– Ну, два следующих, как мне кажется, связаны с первым. Разберемся с ним, остальные сами раскроются.

– Может быть, может быть, – задумчиво сказал Розовски. – Правда, я не слышал еще о самораскрываемых убийствах. Это, извини, уже из категории фантастики. Ладно, вернемся к письму Розенфельда.

– Мне кажется, что это, скорее всего, письмо человека, почувствовавшего смертельную опасность. Видимо, он догадывался, что кое-кто решил устранить его. И знал, по какой причине, – Маркин снова перечитал письмо. – Точно, он знал организатора убийства.

– Есть у меня одно безумное предположение. Как говаривал великий физик Нильс Бор, перед нами безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть достоверной, – задумчиво произнес Розовски.

– Говоришь парадоксами, – заметил Маркин.

– Вся наша жизнь – один сплошной парадокс, – усмехнулся Розовски. – Ну что, – он недовольно посмотрел на молчащий телефон, – будут они звонить или нет? Завтра тяжелый день, я хочу хоть немного отдохнуть.

– Сегодня тоже был тяжелый день.

– Сегодня сумасшедший, – поправил Натаниэль. – А завтра – тяжелый. Есть разница. Спасибо тебе, информация очень важная. Кстати, сходи-ка завтра к вдове Бройдера еще раз. Может быть, она вспомнит еще что-нибудь. Поинтересуйся у нее, не встречался ли Шмуэль с кем-нибудь из бывшего Союза. В течение… ну, скажем, последнего месяца. Хорошо?

– Сделаю, – сказал Маркин. – Если мы продолжим расследование. А безумное предположение ты мне не выскажешь?

– Выскажу, выскажу, – устало сказал Розовски. – Только не сегодня. Мне нужно еще кое-что проверить. Понимаешь, – он тоже поднялся из кресла, – у меня возникло ощущение, что картина убийства Розенфельда выглядит столь странно потому, что кто-то как бы наложил одну картину на другую.

– Что ты имеешь в виду?

– Словно в одной картине присутствуют детали из другой. Знаешь… – Натаниэль поискал удачное сравнение. – Это как испорченный фотокадр. Фотограф забыл перевести пленку, и два снимка наложились один на другой.

– А… – начал было Алекс, но тут раздался телефонный звонок. Розовски нажал кнопку записи автоответчика и снял трубку: – Слушаю.

– Это Амос, привет тебе еще раз.

– Привет.

– Знаешь, я все передал Нахшону, – голос шефа детективной службы страховой компании звучал чуть виновато.

– И что?

– Ну, в общем, те десять тысяч, которые ты получил утром в качестве аванса, можешь оставить себе. Расследование продолжать не нужно.

– Понятно, – сказал Розовски, как показалось Маркину, очень расстроено. – Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Спасибо, что позвонил.

– Да ладно, чего там, – сказал Амос. – Извини, мне неловко, но, сам понимаешь. Какой смысл тратить пятьдесят тысяч, если все решилось само собой?

– Да, все решилось само собой, – повторил Натаниэль. – А как же насчет того, что вам нужно торжество справедливости? А не подтасованные факты?

– Н-ну… Нахшон думает, что полиция, все-таки, имеет больше возможностей раскрыть это дело. Так что… В общем, извини. На их месте я бы так не поступил. Но – я человек маленький.

– Да. Спасибо, Амос.

Розовски положил трубку.

– Ну вот, – сказал он. – Следствие прекращено за ненадобностью. С завтрашнего дня возвращаемся к нашим мужьям-рогоносцам. Подбросишь до дома?

Часть вторая Книга Давида Сеньора

1