Смерть в Кесарии

— Ничего особенного, из России часто сообщают о подобных историях. Знаете, внезапно открывшаяся возможность оперировать большими денежными массами заставляет некоторых людей терять головы и совершать ошибки. Вкладывать деньги в заведомо нереальные проекты. В действия, находящиеся на грани афер, — она замолчала.

— Вы имеете в виду Ари Розенфельда? — с интересом спросил Натаниэль.

— Нет, что вы. Тамошних представителей. Наших партнеров. Они ринулись в приватизационную компанию, и… Словом, — она развела руками, — компания закрылась, где находятся ее активы — неизвестно, где находятся директора — тоже. К счастью, мы вложили не так много денег. Хотя, безусловно, этот проект тяжело отразился и на нашем финансовом положении. Это все, что я могу вам рассказать, — Белла улыбнулась и отпила колу из своей бутылочки. Когда она ее поднимала, казалось — принцесса пьет волшебный напиток из хрустального кубка.

Натаниэль моргнул, видение исчезло. Просто красивая женщина, с трудом удерживающаяся от легкой зевоты в присутствии осточертевшего зануды. Но он вынужден был продолжать занудствовать:

— Вы могли бы сообщить мне, кто именно выступал учредителями компании «Ари» с российской стороны?

— К сожалению, не сейчас. Обратитесь к Моше. Когда он вернется.

— Хотя бы примерно — частные лица? Фирмы?

Белла немного подумала.

— Думаю, среди учредителей был, по меньшей мере, один российский банк. Возможно, и не один.

— Какой именно?

— Не знаю. Но, поскольку мы не обращались к Центральному банку за лицензией на проведение банковских операций, видимо, компания собиралась пользоваться уже существующей. А это могла быть только лицензия одного из соучредителей. Подробности — увы! — мне неизвестны.

Розовски вздохнул и поднялся.

— Вы уже уходите? — удивление Яновской при этом было несколько искусственным.

— Да, представьте себе, — Розовски остановился рядом с ней. Вот, пожалуй, и все. Я же говорил: несколько совершенно незначительных вопросов. Честно говоря, я мог бы их и не задавать, — он и сам не знал, искренне ли говорил. — Мне просто захотелось с вами увидеться еще один раз.

Яновская засмеялась:

— Впервые слышу комплимент от сыщика. Спасибо, Натаниэль. Скажите, как продвигается ваше расследование? Или это секрет?

— Какой там секрет… — Розовски помрачнел. — Полиция уже арестовала непосредственного исполнителя.

— Исполнителя? — Яновская нахмурилась. — Вы хотите сказать — убийцу?

— Именно так. Человека, который непосредственно стрелял в Ари Розенфельда и в Шмуэля Бройдера.

— Опять Шмуэль Бройдер… Вы хотите сказать, что эти преступления связаны между собой?

— Выходит, что так. Если верить показаниям арестованного… Собственно, его нельзя назвать арестованным, он добровольно сдался полиции.

— Вот как? — Белла, прищурившись, посмотрела на детектива. — Я думала, такое случается только в кино. Причем, преимущественно, в старом советском кино. Или в старой классической литературе: мучимый угрызениями совести, преступник чистосердечно признается во всем суровому, но справедливому следователю, после чего честным трудом искупает прошлые прегрешения.

Натаниэль засмеялся.

— Впрочем, — продолжила Белла, — я полагаю, это произошло не без вашей помощи?

— Ошибаетесь, — Розовски шутливо поднял руки. — Мне, конечно, лестно услышать столь высокую оценку скромных способностей, особенно от вас, но — честное слово — я не имею к сему факту никакого отношения. Не считая того, конечно, что он сделал заявление о своем добровольном признании, находясь у меня дома.

— У вас дома? — взгляд Яновской стал недоверчив. — Почему, Натаниэль?

— Как вам сказать… — нехотя произнес Натаниэль. — К большому сожалению, преступник оказался из числа моих знакомых. Более того — мой бывший сотрудник.

— И после этого вы продолжаете утверждать, что вы ни при чем? — насмешливо спросила Яновская.

— Честное слово. Я могу рассказать, как все это произошло… — начал было Розовски, но менеджер «Интера» радостно перебила его:

— О, Натаниэль, было бы чудесно, но, — она с сожалением взглянула на часы, — у меня, правда, почти не осталось времени. Какая жалость. Давайте встретимся, когда я прилечу, хорошо? Мне очень хочется услышать, как это произошло.

— Буду рад. Когда вы возвращаетесь?

— Через несколько дней. А сейчас мне пора.

— Что ж, счастливого полета, — Розовски вежливо улыбнулся и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он остановился и спросил:

— Скажите, Белла, как называются ваши духи?

— О, вы хотите сделать мне подарок? — она шутливо погрозила ему пальцем. — Право, не стоит. Я женщина дорогая.

— И все-таки?

— «Клема».

— «Клема», — повторил Розовски. — Божественный аромат.

3