Смерть в Миракл Крик

– Пак, ваше имя встречается много раз. Давайте это объясним. Во-первых, наличие у вас орудия, в нашем случае, сигарет «Кэмел». У вас были такие прошлым летом?

– Нет. У меня запрещено курить. Это слишком опасно при работе с кислородом.

– А до прошлого лета? Вы курили?

Пак просил Эйба не задавать этот вопрос, но Эйб сказал, что у Шеннон наверняка будут свидетельства, что раньше он курил, и если он признается сразу, это сведет на нет ее последующее нападение.

– Да, в Балтиморе. Но не после переезда в Вирджинию.

– Вы покупали сигареты или что-либо еще в каком-либо магазине «7-Элевен»?

– Нет, я видел такие магазины в Балтиморе, но никогда не заходил. Рядом с Бухтой Чудес я их не видел.

Эйб подошел ближе.

– Прошлым летом вы хоть раз покупали сигареты или касались их?

Пак сглотнул. Нечего стыдиться белой лжи, когда технически ответы неправда, но служат во имя высшего блага.

– Нет.

Эйб взял красный маркер, прошел к подставке и вычеркнул имя «П. Ю» рядом с графой «Вещи, принадлежавшие подозреваемому». Потом закрыл маркер, щелчок крышки поставил восклицательный знак после удаления имени Пака.

– Следующее. Возможность совершить убийство. Здесь было много путаницы из-за вашего соседа, вашего голоса, все такое. Итак, скажите, раз и навсегда: где вы находились во время последнего сеанса перед взрывом?

Пак отвечал медленно, намеренно протягивая каждый слог:

– Я был в ангаре. Все время, – это не ложь. Не совсем. Это не имело никакого отношения к личности поджигателя.

– Вы сразу же открыли люк?

– Нет, – сказал он и снова повторил, что это правда. Это невозможно в любом случае. Пак объяснил, что сделал бы, будь он там: надо перекрыть кислород вручную, на случай если пульт управления поврежден, потом медленно снижать давление, чтобы быстрая смена не вызвала повторного взрыва, в результате люк бы открылся с более чем минутной задержкой.

– Это многое объясняет. Спасибо, – сказал Эйб. – А теперь, Пак, есть ли у вас еще какие-либо доказательства, что вы не выходили на улицу к баллонам с кислородом перед взрывом?

– Да, запись разговоров с моего мобильного, – ответил Пак, и Эйб передал копии. – С 20:05 по 20:22 я звонил электрикам и выяснял, когда они все починят, а также жене, узнать, когда она вернется с батарейками. Семнадцать минут постоянных телефонных разговоров.

– Хорошо, вижу, но что с того? Вы же могли говорить по телефону и находясь снаружи, одновременно разводя огонь под шлангом с кислородом.

– Нет, это невозможно, – Пак не смог сдержать легкой улыбки и покачал головой.

– Почему же? – нахмурился Эйб, изображая озадаченность.

– Рядом с баллонами кислорода сеть не ловит. Перед ангаром связь есть, но не сзади. Что внутри, что снаружи. Все пациенты это знают. Если нужно позвонить, нужно пройти к фасаду.

– Понимаю. Получается, вы не могли находиться рядом с тем местом, где начался пожар, с 20:05 и до момента взрыва. Нет близости, нет возможности, – Эйб открыл маркер и вычеркнул его имя рядом с «Возможностью совершить преступление». – Продолжим. «Особые знания и интересы», тут мисс Ог тоже написала «П. Ю».

Пак расслышал смешки.

– Пак, как лицензированный оператор оборудования ГБО вы изучали пожары в системах ГБО, верно?

– Да, я изучал, как избегать возникновения пожара. Как повысить безопасность.

– Спасибо, – сказал Эйб и написал под его именем рядом с «Особыми знаниями и интересами»: «(для дела – безопасность)», а потом продолжил. – Итак, мы подошли к последнему пункту. Мотив. Позвольте спросить прямо: вы поджигали собственный бизнес, когда внутри пациенты и семья поблизости, чтобы получить 1,3 миллиона долларов?

Паку даже не пришлось изображать смех над невероятностью этого предположения.

– Нет, – он посмотрел на присяжных, стараясь смотреть на тех, кто постарше. – У кого есть дети, тот поймет. Я никогда не стану рисковать моим ребенком ради денег. Мы переехали в Америку ради дочери. Ради ее будущего. Все ради семьи, – уверенно произносил Пак и видел, как кивают присяжные. – Мой бизнес увлек меня. «Субмарина Чудес»! У нас было много звонков от родителей детей-инвалидов, пациенты записывались в лист ожидания. Мы были счастливы. Не было причины все уничтожать. Зачем?

– Наверное, кто-то ответит, что ради денег. 1,3 миллиона – это большая сумма.

Пак глянул на свои бесполезные ноги в инвалидной коляске, коснулся стали, холодной даже в жарком зале суда.

– Больничные счета. Полтора миллиона долларов. Дочь была в коме. Доктора говорят, я едва ли смогу ходить, – Пак взглянул на Мэри, щеки у которой были влажными от слез. – Нет, 1,3 миллиона долларов – это очень немного.

Эйб посмотрел на присяжных, все двенадцать смотрели на Пака с сочувствием, чуть подавшись вперед, словно желая перегнуться через ограждение и дотронуться до него, утешить. Эйб поднес кончик красного маркера к букве «П» в надписи «П. Ю.» рядом с «Мотивом преступления». Он задержал взгляд, покачал головой, а потом медленно, но уверенно перечеркнул имя своего подзащитного.