Смерть в мои планы не входит

– Ну, кресты и свастику закрасили, а вот… Да, там в некоторых местах нарисован меч…

– Который обвит чёрно-жёлтой лентой, – закончил я за Ника. – Так?

– Да.

– Аненербе. Как пауки, сволочи. Мало того, что нацисты разбранились по нашему миру, так они проникли и за его пределы. Мне нужно попасть в лабораторию.

– Юра, это очень опасно, – сказала Мила. – Но если это нужно, то пойдём. Может, появится другой вариант оплаты за клонирование. Время покажет, оно всегда всё расставляет по своим местам. Уходим.

* * *

Чем дальше мы уходили от Сосновки, тем чаще останавливалась Мила и, прикрыв рукой глаза, всматривалась в разноцветное небо.

– Наконец-то. Я уже подумала, что они никогда не объявятся. Ник, расстегни рюкзак, достань передатчик.

Я посмотрел в сторону посёлка: в небе кружило около десяти коптеров, из двух по верёвкам опускались люди.

– Прости, дед, – прошептала Мила, надавив на единственную кнопку передатчика. Зажглась красная лампочка, потом она часто замигала, вдалеке произошла вспышка света, спустя несколько секунд раздался звук взрыва.

– Это было единственное место связи с миром-куратором? – спросил я, заранее зная ответ девушки.

– Да. Дед в последнее время пропадал в районе укрепрайона, никогда с собой никого не брал. Что он искал в разрушенной лаборатории – загадка. Придём, узнаем. Ник, не пропусти вход в подземелье.

Мы вышли на берег стремительной горной реки, прошли по течению около сотни метров. Ник раздвинул кусты дикого орешника, махнул рукой: всё чисто.

– Это запасной выход из лаборатории, – объяснила Мила. – Здесь наши ждали, когда немцы, как крысы, начнут спасаться бегством. Но никто так и не вышел. Дед говорил, что немцы испарились, словно провалились сквозь землю. Но у меня на этот счёт есть другое мнение. Какое? Потом расскажу.

Рустам протянул мне фонарик, сам пошёл вперёд, снимая длинной палкой с потолка, относительно небольшого подземного тоннеля, паутину. Стены, потолок, собственно, сам пол подземного хода были облицованы плитами из жёлтого песчаника. Вдоль потолка кое-где остались висеть плафоны освещения, свисали обрывки проводов, куча неизвестно как попавшего под землю хвороста, обрывки полуистлевших верёвок. Ход повернул направо, метров через двести закончился тупиком. Мила подошла к стене, с виду монолитной, провела по ней рукой. Камень, размером с кулак взрослого человека, упал на пол, Мила с силой надавила на ставший видимым рычаг. Часть стены со скрежетом провернулась вокруг оси, с громким щелчком зафиксировалась. Рустам зашёл внутрь первым, через несколько минут мы услышали свист.

– Пошли, – произнёс Ник. – Наш следопыт сказал можно, значит, можно. Только осторожно спускайтесь по ступенькам.

– Вот, собственно, начинается коридор самой лаборатории, – сказала Мила, спускаясь по лестнице. – Коридор закончится, куда дальше идти – я не знаю.

Я посветил на стену, провёл по ней рукой.

– Да, это меловая порода, – сказала Мила. – Мел из-за капилляров круглый год поддерживает в подземелье температуру около семнадцати градусов. Рустам, ты где?

– За поворотом, – ответил парень. – Что-то странное происходит.

Коридор плавно повернул налево, мы увидели неподвижно стоявшего Рустама. Перед ним воздух переливался всеми цветами радуги, он был похож на мыльный пузырь.

– Вот, смотрите, – сказал Рустам. – Моя правая рука. Целая и невредимая. А теперь…

Рустам протянул руку вперёд, плёнка дрогнула, рука, по плечо, исчезла.

– Забавляюсь и никак в толк не возьму: руки нет, но я шевелю пальцами. Что-то страшно мне идти вперёд, братья и сестры.

– Отойди назад. – Я подошёл к дрожащей тончайшей пелене, почувствовал в теле знакомое покалывание. Когда я первый раз поднимался по ступеням Дороги, испытал примерно те же ощущения: лёгкое покалывание в подушечках пальцев, головокружение, тошноту. – Если всё будет нормально, я вас позову. Это – узел телепортации, другое название в голову не приходит. Если не вернусь, возвращайтесь домой, но не смейте проходить сквозь пелену.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Набрав в лёгкие воздух, я сделал шаг вперёд. В тело впилось множество ледяных игл, тело покрылось паутиной изморози, изо рта вырывались клубы пара. Холодно. Оглянувшись, я не увидел ничего, кроме мириад сверкающих звёзд. Или не звёзд, не разберёшь. На расстоянии нескольких десятков метров от меня была точно такая же разноцветная пелена. Сделав шаг, я остановился, посмотрел назад. Моё тело, сотни тел, повторяли мои движения, но только в замедленном темпе. Звуки исчезли, но я отчётливо слышал какое-то гудение, звуки работающих механизмов.