Смерть в мои планы не входит

Ответа я не дождался. Какие мы обидчивые. В строну змееголовых по земле протянулась нить свежевскопанной земли. Кто-то из змееголовых почувствовал неладное, посмотрел в мою сторону. Раздалась автоматная очередь. Горячий шмель на душистый хмель больно ударил меня в правое предплечье. Свет опять погас, я провалился в забытьё. Пришёл в сознание от того, что земля ходила ходуном. На том месте, где находились змееголовые, был обрыв. В земле образовалась трещина метров шесть-семь в ширину. Мила и парни лежали на крае обрыва, непонимающе смотрели по сторонам. Ну что, вперёд? Наш путь тернист, но мы его преодолеем. Только как это сделать в моём положении? С одной здоровой рукой и полу здоровой левой ногой. Но ползти-то нужно, через немогу и с помощью матерных слов. Они всегда русскому человеку помогали, должны и сейчас помочь. Я кубарем скатился с небольшого пригорка, сухая ветка ткнула аккурат в вылезшую наружу кость. Я закричал от боли и от понимания того, что больше не смогу ползти. До ребят оставалось всего-навсего три-четыре метра. Обидно до зелёных соплей.

– Рустам, ты меня слышишь? – прохрипел я.

– Слышу.

– Сможешь стать на время ужом и ко мне подползти?

– Попробую.

Услышав за спиной грохот, я обернулся. Часть горы с подземной лабораторией начала медленно оседать вниз.

– Быстрее, Рустам, иначе…

– Я уже рядом. Боги всемогущие! Где ты потерял половину руки, Юра?

– Волки сожрали. Ползи быстрее.

Я посмотрел на правую руку: ниже плеча увидел кость. Ни о каком трицепсе-бицепсе речи быть не могло. Хорошие пули у змееголовых, правильные. Хоть и дуры.

Я почувствовал, что подпитываю своё тело только из стихиального сосуда, жизненный был пустой. Энергия расходовалась очень быстро, по ощущениям – её хватит минут на десять, не больше. Тогда наступит неотвратимая смерть. Энергетическая – самая страшная. Моё тело за считанные секунды превратится в тело высохшей мумии, затем распадётся на молекулы.

– Я рядом с тобой, Юра. Спиной повернулся.

Я рвал верёвку, ломая зубы. Рот наполнился кровью и я её начал глотать. Сил на сплёвывание крови не было. Да и времени тоже. Энергия уходила, как вода в песок. Вокруг темно, слева от меня обрыв, позади – непонятно что творится. Весело у нас нынче на кладбище… Мёртвые восстали из могил и танцуют румбу на костях невинно убиенных детей и матерей. Шаманы бьют в бубен, но откуда на кладбище шаманы? Это моё угасающее сознание вытворяет неизвестно что. И неизвестно где.

– Всё, Юра. Теперь я сам, – раздался голос Рустама.

Сам, значит сам. Вы свободны, я свободен. Чёрт, как у Кипелова в песне. Только там всё в иносказательном смысле, здесь же… Как же хочется жить! Я увидел, что левая рука превращается в пиксельное изображение, мир вокруг распался на множество пазлов. Загорелась лампа резервного питания энергии, потом и она погасла. Энергии нет, нет жизни. Пазл с кричащей Милой, пазл с Рустамом и Ником, смотрящим на меня с состраданием. Живите, люди. Аминь, мать вашу…

* * *

Мир Бесконечность

Моё тело, полупрозрачное, но осязаемое, застыло на месте, перестало двигаться навстречу звёздам. Огромная и необъятная Вселенная пришла в движение, небесные тела вращались вокруг невидимой оси. Через некоторое время что-то понять и вычленить из разноцветных линий, образованных при вращении планет, звёзд и галактик, стало невозможно. Вселенная превратилась в один огромный вращающийся шар, который от меня удалялся, превращаясь в яркую точку. Я посмотрел по сторонам: тьма, отсутствие каких-то ориентиров. Холод. К горлу подкатил комок, начало подташнивать. Страх, казалось, парализовал меня от кончиков пальцев ног до макушки головы. Но сердце, как огромный колокол, бухало без перерыва, вселяя в меня хоть какую-то надежду. Сердце с каждым ударом напоминало мне, что я живой. Пока живой… Условно живой. Издалека, словно из параллельной реальности, прозвучал мужской, ставший знакомым, хриплый голос:

«Запомните своё состояние, свои ощущения, Юрий».

Тишина. Безмолвствовали звёзды и планеты, которых не существовало, молчали галактики, которых не было. Хотелось кричать и плакать, выть от тоски и от понимания своего идиотского положения. Одиночество, яркая звезда, тьма и холод. Накатило воспоминание детства, момент, когда меня учили плавать. Я боялся воды с раннего детства, что служило поводом неоднократных насмешек, как со стороны моих друзей, так и со стороны взрослых. Не мог я себя перебороть, не хватало, возможно, силы воли. Был страх и огромное количество воды, в которой я боялся утонуть. Решил вопрос с моей водобоязнью дядя Валера, родственник по материнской линии. Я, как сейчас помню, стоял на краю пирса, выдающегося в море, смотрел на огромный белоснежный теплоход, выходящий из порта Новороссийска. Я ничего не услышал, не успел закричать и очнулся, когда был уже в воде. В солёной, которой боялся больше всего на свете. Далёкой и призрачной – нитка берега и страх утонуть. Отталкивая от себя воду, я поплыл. Рядом были отец и дядя Валера. Но они были рядом, не со мной.