Смерть в наследство

В кафе зашел еще один посетитель. Если бы его увидела Таня, то ей наверняка показались бы знакомыми его до странности светлые волосы. Этого гостя хозяин пиццерии встретил сам и любезно провел к столику у окна. Лично принес меню, начал что-то горячо говорить. Посетитель охотно вступил в беседу.

– Чего они талдычат? – поинтересовался Рустам.

Мелешин смутился:

– Так, французская ахинея…

Рустам сдвинул брови:

– Я, кажется, ясно спрашиваю!

– Хозяин сказал, что рад его видеть. Тот поинтересовался, кто мы такие. Он ответил – какие-то русские. А этот… говорит, что… вообще бы запретил русским въезд во Францию…

– Та-ак, – Рустам насупился. Отдышался. Решил – да и хрен с ними! И резко приказал Мелешину: – Давай переводи, чем тут кормят!

* * *

Татьяна не первый раз оказывалась в одной постели с мужчиной. Но хотя ей нравился качественный секс, она не любила спать вместе. Посторонний человек рядом всегда мешал – то своим храпом, то тем, что вытягивался поперек кровати, оставляя ей лишь крошечный треугольник пространства… Она всегда старалась не оставаться с кем-то на ночь. А если уж приходилось – спала в углу кровати, сворачиваясь в комочек-эмбрион.

Сегодня она проснулась и обнаружила, что лежит на «томовской территории», а ее голова покоится у него на плече. Том не спал. Как только Таня открыла глаза, он страшным шепотом попросил:

– Мадам, верните мою руку! Пока ее окончательно не парализовало!

Татьяна удивленно спросила:

– Мы так проспали всю ночь?

– Вы так проспали…

– Бе-едненький, – протянула она, – так ты не выспался!

– С тебя причитается. Или попьем сначала кофе?

– Зачем нам кофе? – промурлыкала она.

* * *

Пицца, которую им принесли, оказалась на удивление невкусной и черствой.

Рыжий удивленно спросил:

– Во Франции такая дерьмовая кухня?

Рустам, который раздражался все больше и больше, рявкнул:

– Лопай, что дают.

Они ели в полном молчании. Рустам наблюдал за хозяином кафе. Тот подсел за столик к посетителю и оживленно с ним беседовал.

– Все ту же пургу гонят? – поинтересовался Рустам у Мелешина.

Тот кивнул:

– Говорят, что французы едят пиццу ножом и вилкой.

Рыжий поспешно потянулся за салфеткой и вытер жирные руки.

* * *

«Орел – почта, решка – церковь!» – Том высоко подбросил десятифранковую монету. Таня поймала ее на лету.

– Ого, вот это реакция! – восхитился Том. – И после этого ты говоришь, что не работаешь ни на мафию, ни на КГБ?

– Я просто играю в теннис! – Татьяна разжала ладонь и продемонстрировала «орла».

– Том, давай быстренько отстреляемся, и я тебе все расскажу, на кого и зачем я работаю!

– О'кей, старший партнер!

Он с улыбкой смотрел, как она натягивает свои узкие джинсы:

– Жду не дождусь, когда ты снова наденешь то синее платье… Может, когда поедем знакомиться с моим отцом?

Таня ничего не ответила, но на ус намотала.

* * *

Посетитель кафе долго благодарил хозяина за радушный прием и восхитительную кухню. Проходя к выходу, он задел чашку с кофе, из которой пил Рустам. Чашка разбилась с оглушительным звоном. А посетитель, не останавливаясь, пошел дальше… Нервы у Рустама не выдержали, он резко вскочил и схватил гада за рукав. Посетитель грубо сбросил его руку и что-то сказал. Переводчик-Мелешин не потребовался – Рустам и так понял, что его просто послали. Послали французским матом.

* * *

Таня задержалась на ресепшн – она узнавала, где находится почта и есть ли в городе русская церковь. Том сказал, что будет ждать ее на улице: «Смотри, там полиция понаехала – пойду посмотрю, в чем дело! Я ж все-таки журналист!»

– Смотри сам не попади в полицию, – напутствовала Татьяна.

– За что? Я мирный человек!

Таня довольно долго разговаривала с приветливым пожилым портье, который не только дал ей адрес единственных в городке почты и церкви, но и нарисовал подробную схему, как туда пройти пешком. Старичок – видать, в молодости был тем еще повесой! – напоследок пошутил:

– Мадемуазель желает обвенчаться в Анган-ле-Бен?

Таня весело ответила:

– Ну, если только с вами!

– Я готов! – мгновенно ответил старичок-портье и сложил руку крендельком.

– Может быть, завтра… – засмеялась Татьяна.

Все еще смеясь, она вышла на улицу. Полицейские машины уже уехали. В кафе напротив была разбита витрина, виднелись упавшие столики и разбросанные стулья, блестела разбитая посуда…

– Ух ты, какой погром! – оценила Таня.

– А ты знаешь, кто этот погром устроил? Те милые ребята, которые за тобой вчера следили. Их только что увезли в полицию, – объяснил Том.

* * *

На почте было пусто, гулко и почему-то сыро. За стойкой скучала пожилая дама. Том оживился: «О, бальзаковский возраст! Это мой контингент! Танечка, спроси-ка, говорит ли она по-английски?»

Почтальонша, оказалось, долгое время преподавала в Англии французский. Она с восторгом отнеслась к возможности пообщаться с «native speaker». [13] А уж если этот самый «спикер» еще и симпатичный мужчина, который с таким вниманием ее слушает…

Таня быстренько вышла на улицу, чтобы не смущать пожилую даму. Она с удовольствием подставила лицо летнему солнцу – как эта бедняжка-почтальон целый день сидит в таком сыром помещении?