Смерть в объятиях прибоя

Женя, сунув сигарету невозмутимо пускавшему в безоблачное небо дым Палию, шмыгнула в дом. В своей комнате она задумалась о том, как пронести незаметно болт, он был довольно велик — в кулаке не спрячешь, а с сумкой или пакетом она будет выглядеть довольно странно. Свернуть газету трубочкой?

В конце концов, она просто надела на сарафан легкий белый пиджак с короткими рукавами и большими карманами. Болт как раз поместился по диагонали в один из них. Потом, беззаботно напевая, спустилась вниз. Никто не обращал на неё внимания. Она прошлась по террасе, держа руки в карманах, и, оглянувшись, не смотрит ли кто, свернула за угол. Окно Борькиной комнаты она нашла моментально. Старательно обтерла подолом сарафана болт, чтобы уничтожить свои отпечатки пальцев, и швырнула его на кровать. Правда, слегка промазала, и болт шлепнулся рядом, на ковер. Но и так сойдет.

Расправив сарафан и ещё поозиравшись для конспирации, Женя обошла вокруг дома. Её маневры заметил только Палий. Он все так же курил в обществе мрачного некурящего Васи. Вася чесал затылок и чем-то возмущался. Как поняла Женя, он возмущался как скрытностью друзей, в особенности подруг, так и коварством майора, то бишь советника прокуратуры, Караваева, расколовшего их хитрости.

— Нет, ну ты представляешь, я думал, они с нами пообщаться приехали, а они, оказывается, хотели только с Сашкой о своих делах столковаться! — сопел обиженный Вася.

— Вася, женщины — существа рациональные. Почему бы им не совместить желание лицезреть твою незабвенную физиономию с необходимостью о чем-то столковаться с Вершининым? — размеренно отвечал Палий, а сам косился на Женю, и в глазах его был вопрос. — И вообще, все уже наверняка за столом сидят, щи кушают. Пошли и мы?

За столом и вправду сидели уже все. Вместо щей была чудесная окрошка, и закуски, и свежая зелень, взглянув на которую Женя тут же вспомнила Вершинина, жадно поедающего петрушку и листья кресс-салата. Как ни странно, есть не хотелось совершенно, и она вяло шевелила ложкой в тарелке, гоняя островки сметаны и выбирая кусочки мяса. Все были молчаливы, и редкие фразы, которыми приходилось обмениваться, оставляли после себя пустоту и напряженность. Возможно, этому способствовало присутствие за столом Игоря Ивановича Караваева и молодого человека, припрятавшего куда-то свой антикварный портфель. Но даже если бы их не было, вряд ли обстановка была бы более теплой.

Конечно, их компания всегда была не сахар, ссоры, конфликты и разборки случались и раньше. И характеры у всех были — не дай бог. Но почему-то их тянуло друг к другу. И терпели друг друга, и старались не обращать внимания на взбрыки то одного, то другого. Конечно, прошло уже тринадцать лет с того дня, как они расстались. Тринадцать, несчастливое число… За тринадцать лет они изменились, стали жестче и одновременно ранимей. Друг друга из вида не теряли, хотели сохранить былую привязанность и дружбу. Но не слишком ли они стали разными?

Подали второе, и Женя с облегчением отодвинула оставшуюся почти полной тарелку, с окрошкой и принялась ковырять отбивную.

— А ну ешь немедленно! — прошипел сидящий рядом Палий. Женя вздрогнула и невольно улыбнулась.

Борис жевал мясо с непроницаемым выражением лица. Только усы шевелились, словно существуя отдельно от его лица и живя своей загадочной жизнью. На всякий случай Женя тихонько кивнула ему, и получила в ответ такой же незаметный кивок. Интересно, он уже выложил майору историю про выстрел из арбалета, или нет? Если выложил, то наверняка Караваев после обеда-ужина организует розыски этого экзотического и опасного оружия. Во всяком случае, Женя бы именно так и поступила.

А куда бы она сама спрятала такую громоздкую штуку, как арбалет? Ну уж точно, не в ящик туалетного столика! Его вообще нельзя прятать в своей комнате, могут найти, и тогда не отвертишься. Если хочешь кого-то подставить, то лучше всего спрятать оружие в его комнате. Например, сунуть на верхнюю полку шкафа, снизу не видно, что там лежит. А если стрелявший намеревается-таки реализовать свои подлые планы, то лучше всего спрятать арбалет где-то, где его трудно найти и одновременно невозможно понять, кто именно его там оставил. И тогда в любой момент можно достать оружие и повторить попытку.

«У меня начинается паранойя, — подумала Женя. — Я подозреваю всех, ставлю себя на место убийцы и совсем не думаю о том, что меня саму могут заподозрить. Например, в том, что вместо того, чтобы лечь спать, я прокралась на пирс и убила Сашку. Наверняка майор не просто так оборвал сегодняшнюю моральную экзекуцию. Он профессионал, а мы дилетанты, и мы все время забываем о том, что у него могут быть в рукаве самые неожиданные для нас карты. Он играет с нами, словно кошка с мышью, заставляет всех нервничать, а потом, доведя до полудохлого состояния, отпускает на время. И чем это может закончиться?»

Она примерно представляла, чем. Вчера они ещё старались относиться друг к другу бережно. Сегодня кое-что изменилось. Сама ситуация теперь напоминает цепную реакцию, почти неуправляемый процесс.