Смерть в объятиях прибоя

— Мы с ней с самого начала договорились, что наша семья — это зона доверия друг другу. Вокруг столько всего… Так что если и мы ещё начнем друг другу врать, то куда вообще податься? И как-то все это время у нас получалось. Даже самое плохое могли выложить. Ну, прооремся, тарелки побьем, и помиримся. А сейчас я даже не знаю, как будет.

— Дурак ты, Борька, — Женя уселась на кровати по-турецки и уставилась на Бориса. — Идеалист-фанатик. Это я к тому, что всё ты прекрасно понимаешь в данном конкретном случае. И тебе сто раз объясняли, что Алина не собиралась тебе врать, просто не хотела, чтобы ты знал о встрече Сашки и Склярова. Ну, представь себе, что она, к примеру, кому-то любовное свидание организовала. Сразу бежать тебе докладывать?

— Женька, я пытаюсь так думать. Только вот если бы она не согласилась, и послала подальше Вершинина с его идеей продать фотографию Глебу, ничего такого бы не было.

— Или было бы. Неизвестно. — Женя подложила под спину свернутый плед и вздохнула. — Если кто-то сильно хотел Сашку укокошить, он бы просто выбрал удобный момент.

Борис мрачно покивал головой. Они помолчали, обдумывая каждый своё. Кто-то прошел по коридору, стуча каблуками. В окно неожиданно дохнул ветер, взметнув легкие шторы. Неужели, заканчивается штиль?

— Но все равно непонятно, кто же хотел укокошить меня, — буркнул, наконец, Борис. — И за что? Если за Крис, то более-менее ясно. У кого-то произошел сдвиг на почве этой истории, и он решил отомстить. Тогда мне вдвойне тревожно, потому что Алина была замешана ещё больше.

— Борь, скажи мне честно, — попросила Женя, — ты знал о том, что с Крыськой тогда произошло?

— Почему ты так решила? — взвился Борис.

— Потому что если знал, то почти наверняка это — месть. И потом ты прореагировал слишком бурно, после рассказа Васи.

— Женька, поверь, я ничего не подозревал. Могу поклясться чем угодно. Видел, что Крис ходит, словно в воду опущенная, думал, что из-за нашего с Алькой романа. Но чтобы такое… Иногда мне казалось, что она мне хочет что-то сказать, но я, если честно, в то время избегал разговаривать с ней. И Алина ещё устроила это безобразное разбирательство на кафедре. Знаешь же, как девчонки могут быть несдержанны на язык. Я вот сегодня только понял, что она именно тогда и наплела ей всяких гадостей, и Крис решила, что я в курсе всего. Поэтому меня всего затрясло. Вспомнил, как мы выбежали во двор, а она лежит у стены…

Борис замолчал и принялся кусать губы.

— Верю, — Женя погладила его по руке. — Не мучайся так, если ты не знал, то и вины твоей тут нет. Но, возможно, кто-то думает иначе. Или есть ещё какие-то причины желать тебе смерти. Думай.

— Да я уже думал. Не поверишь, полночи перебирал все свои грехи. Я, конечно, не сахар и совсем не подарок, но всегда старался держаться подальше от криминала. У меня ведь жена и сын. Бывало, всякое предлагали…

— А с тем же Скляровым не может быть связано? Я так поняла, что он тот ещё тип.

— С Глебом у меня абсолютно чистые дела. Исключено. Я майору вчера сразу назвал имена тех, кто мог бы на меня зуб иметь. Он проверяет, но их-то никого в ту ночь на участке быть не могло. Разве что с вертолета по лестнице на террасу спустились.

— Тогда другой вопрос — кто знал о мастерской?

— Да кто угодно! Все, кто тут хоть раз бывал. А в тот, первый вечер за ужином Митька пожаловался, что у его машины мотор барахлит, стучит что-то там. Ну, я пообещал, что мой механик посмотрит. А потом, как дурак, хвастался, что у меня целая автомастерская на дому. И про станки тоже что-то плел.

Женя вспомнила, что такой разговор действительно был, только её такие вещи мало интересовали, и она пропустила его мимо ушей.

— Ну, тогда я не знаю, Борь, — пожала она плечами. — Вообще, я ничего в этой истории не понимаю. Если о причинах Крыськиного самоубийства знал один Вася…

— Митька тоже мог знать, — горячо перебил её Борис.

— Митька? — Женя вытаращила глаза в изумлении.

— Именно Митька. — Борис помолчал. — Помнишь ту историю с великим уходом Дмитрия Палия из родных пенат?

Женя помнила. Случилось это в начале третьего курса. Они встретились после каникул, и всем немедленно приспичило закатить по этому поводу вечеринку. Как назло, в это время ужесточили пропускную систему в общежитии, и попасть туда в полном составе не удавалось: Дина, Борис и Митя были «городскими», провести их мимо бдительного вахтера не удалось, а все окна первого этажа неожиданно оказались зарешеченными — и где только денег взяли. Тогда Митя предложил поехать в мастерскую его отца, тот как раз был на даче. Пару раз они уже устраивали в огромном помещении под крышей старого четырехэтажного дома весьма удачные пирушки. Неудобство составляли громоздящиеся повсюду подрамники с холстами, которые имели дурную наклонность падать от малейшего прикосновения. Зато в мастерской была сохранившаяся с прежних времен изразцовая печь, которую в холодное время топили всяким деревянным хламом.